– То есть они все волшебники, – резюмировал Эрик. – И покруче тебя.

Нотти кивнула.

– Всё-таки ты не из моего мира, – огорчённо решил Эрик. – Иначе откуда столько знаешь про этот, Срединный?

Грузовик мчался по каменистой дороге, развивая совсем уж неприличную скорость. Может быть, братья воспользовались магией, спеша избавиться от гостей?

– Надо думать, как спастись, – Нотти закусила губу. – Я могу сказать им… что нарушу обет. Может быть, отпустят…

– Нет! – выкрикнул Эрик.

– Тогда нас скинут с обрыва!

– Мы спасёмся, не бойся!

Лицо у Нотти стало рассерженным, даже злым:

– Да я не за себя боюсь, дурень! Во мне всё же сила есть! Я выплыву! Или взлечу! Или ещё что-нибудь сделаю! А вот тебя не вытащу, чувствую, ты утонешь!

– Лучше утонуть, – сказал Эрик твёрдо. – Я не позволю… чтобы эти…

Они молчали, упрямо глядя друг на друга.

– Значит, будем спасаться вместе, – сказала Нотти. – Или умрём. Вместе.

Эрик кивнул.

Пустошь над морем приближалась до обидного быстро. Грузовик затормозил так резко, что Эрика и Нотти кинуло на дно кузова. Появились братья, выволокли их наружу и почти потащили к обрыву. В голове непрошено закружились строчки: «Сильный шотландский воин мальчика крепко связал и бросил в открытое море с прибрежных отвесных скал…» А море под скалами выглядело жутко. Наверное, как в тот раз, когда пушкинский старик явился просить у золотой рыбки пост владычицы морской для своей старухи. Свистел и стонал налетевший ниоткуда холодный северный ветер, небо заволокли чёрные тучи, волны бились под обрывом огромными валами, шапки пены забрасывало на скалу – хотя до моря оставалось метров пять-семь. И всюду из-под воды проступали острые камни – откуда взялись-то, не было их!

«Это магия, – вдруг понял Эрик. – Проклятая магия, хаос, символы и сущности, архетипы, коллективное бессознательное… Мир меняется вокруг, потому что нужен драматизм, нужен фон для трагедии…»

– Стойте! – крикнул он. – Гунар, Херли! Ну вы же люди, что вы делаете? Чем я вас обидел, за что нам смерть?

Братья остановились, переглянулись.

– Мы не смерть несём, мы возвращаем взятую жизнь, – пояснил Гунар.

– Ибо должен быть закон и порядок, иначе хаос и невнятица… – первый раз Херли не повторял, а продолжал слова брата.

– Зла мы тебе не желаем, – сказал Гунар. – Но плохие слова ты сказал, юнец.

– Сами-то они не плохи, – уточнил Херли. – Только вот не для нас. Ибо в них жёсткость стальная и трупное окоченение, конец любой свободе и одно лишь существование.

– Может, тем, кто магии лишён начисто, оно и ничего… – с сомнением закончил Гунар.

– А нас всех ты бы прикончил своей политикой и либерализмом, экономической целесообразностью и прибавочной стоимостью… – Херли сплюнул. – Понятно?

Два здоровяка стояли и ждали их ответа. Эрика покачивало порывами ветра, Нотти слегка прислонилась к нему, видимо, тоже боялась, что сдует.

– Понятно, – прошептал Эрик. – Тогда… хоть верёвки снимите с рук! Вы нас без верёвок взяли, без них и верните!

Братья переглянулись.

– Справедливо… – вздохнул Гунар.

– Порядок… – вздохнул Херли.

Они ловко развязали узлы, которые Эрику казались совершенно мёртвыми. Гунар спросил:

– Кидать или сами прыгнете?

«Это ожившая магия, – снова подумал Эрик. – Это хаос. Но он пытается играть по правилам».

Он вытер рукавом солёные от брызг губы и сказал:

– Законы природы… логика… повторяемость результата… Магии нет!

Эрик даже сам испугался того, как громко разнёсся его крик.

– Волшебство противно природе, нелогично, неповторяемо! Магии здесь не место! Викинги не ездят на грузовиках! Дельфины не разговаривают! Трюк, обман, фокус!

Гунар протянул к нему здоровенную ручищу… но та вдруг задрожала и беспомощно опустилась.

– Прекрати… – прошептал Гунар.

– Ты шутейный викинг, ты ненастоящий моряк! – продолжал Эрик. Херли шагнул к нему, и Эрик выкрикнул: – Ты вообще никто, ты эхо, зеркало, отражение!

Херли посерел лицом, отшатнулся, беспомощно оглянулся на брата.

– Уходите, – оскалившись, прохрипел Гунар. Рука его скользнула по поясу и ловко вытащила длинный узкий нож. – Твоя взяла, юнец… уходите!

– А то что? – со злорадством и облегчением выкрикнул Эрик. – Нападёте? Кишка тонка! Я вас в блин раскатаю, в кисель размажу!

– Может, и размажешь… – прошептал Гунар. – А может, и не успеешь…

Смотрел он на Эрика с такой ненавистью, что, казалось, ещё миг – и кинется, будто загнанный в угол зверь.

– Эрик… – тихо сказала Нотти. – Пойдём… не надо. Они отпускают, пойдём. Мир, Гунар? Мы уйдём, а вы в себя придёте. Скажете, что скинули нас, а остальное вам неведомо.

На лице Гунара заходили желваки. Он неохотно кивнул.

– Не станут догонять? – спросил Эрик вполголоса, хотя был уверен, что братья его всё равно слышат.

– Не станут. Они всё поняли.

Эрик посмотрел на напряжённое лицо Гунара, на его чуть живого брата и кивнул:

– Хорошо. Эй, братья. Мы уходим. Слышите? Всё в порядке. Магия есть, всё в порядке. А мы ушли.

Они медленно пятились от братьев, с ненавистью глядящих им вслед. Обошли грузовик, тот тоже будто выцвел и посерел. Ветер потихоньку стихал, тучи над морем развеивались.

Куда идти – было непонятно.

Но то, что они именно пятились, их и спасло.

Братья буравили их ненавидящими взглядами. А потом Гунар метнул в них нож, который сжимал в руке.

И вместе с Херли ринулся на Эрика с Нотти.

Нотти вскинула руку, лицо исказилось. Вокруг ладони вновь вскружился вихрь, поймал в свои объятия клинок, отклонил, отвёл; сталь звякнула о камень, а Нотти упала на колени, тяжело дыша и упираясь ладонями в землю.

Магия, чтоб её. Недовоплощённые создания Хаоса, чтоб их. Магия опасна, она нуждается в постоянном контроле, её нельзя выпускать на свободу!..

Эрик потянулся внутрь себя – и услышал тот тонкий мягкий зов, что вытащил его ночью из дома и заставил прыгнуть с обрыва.

Магии надо ставить заслон. Её надо держать в рамках. А излишки, особенно агрессивные, – купировать, когда нет другого выхода.

Братья рухнули на камень безвольными и бесформенными кучками, будто одежду набили мокрым тряпьём. Эрик помог подняться бледной Нотти, и они отступали от останков, пока не дошли до грузовика, тоже начавшего разваливаться – Нотти вдруг нырнула в кабину, через секунду вернулась с тяжёлым кожаным рюкзаком.