– Не скажу, что ты в отличной форме, – то ли участливо, то ли издевательски произнес Кольцов. – Но есть в тебе что-то неотразимо обворожительное именно в случае полной неприбранности. Я к тому, что подавляющее большинство женщин, забыв причесаться и накраситься, выглядят гораздо более страшными.

– Спасибо, утешил. Ты знаешь, что они хотят увезти Колю без меня?

– Не существует ситуаций, по поводу которых я не в курсе. Но мое предложение: отвлекись. Перестань трястись: ты едешь на свидание с больным ребенком. Хочешь, анекдот расскажу или новости светской жизни, что, впрочем, одинаково смешно.

– Только не это. Скажи, у Сюзанны Цатурян есть наследники?

– У нее есть дочь. Она – полная наследница. Ей сейчас лет двадцать. То есть рождение пришлось на туманную и бурную юность Сюзанны и Александра Слепцова. Полагаю, она его дочь.

– О боже. Моим детям еще такой сестры не хватало.

– Не я поднял эту тему. Давай просто послушаем музыку, думай под нее лишь о том, что самые трудные решения приходит сами собой. И есть наш бог – интуиция.

Он остановил машину у небольшого старинного особняка в тихом центре. Нас ждала строгая медсестра в красивой форме, как из английского сериала. Провела в палату. Это была просторная детская комната с удобной мебелью и яркой посудой.

Коля показался мне усталым, потрясенным, но не удрученным. Врач из Израиля говорил по-русски, переводил какие-то сложные медицинские термины на английский и шутил на смеси украинского с белорусским.

Профессор Валерий Яковлевич Симанович окончил мединститут в Киеве, руководил кафедрой Первого меда в Москве, стажировался в Гарварде, работал ведущим медицинским специалистом в НАСА и, наконец, стал всемирно известным кардиохирургом в своей клинике в Израиле. Свою речь он завершил словами:

– Вы – разумная и образованная мать, вы, конечно, понимаете, что нам дороги не только часы, но минуты.

– Спасибо, профессор, – произнес самый безмолвный участник всей встречи Илья Харитонов. – Ксения, конечно, все понимает. Просто нам нужно немного времени, чтобы обсудить главный сейчас для нее вопрос. Она очень хочет сопровождать сына, но обстоятельства…

– Оставлю вас, – с готовностью произнес профессор. – У меня достаточно много дел по оформлению документов. Обычно мы рекомендуем матери сопровождать ребенка, но всегда есть возможность исключения. Допускаю, что это тот случай. В любом случае мы справимся.

Вот и случилось то, чего я больше всего опасалась. Все эти расчетливые стратеги и мудрецы завели самую страшную тему, забыв о присутствии Коли. Так хотелось всем побыстрее решить проблему в его же, конечно, интересах. Но что они знают об интересе маленького сердечка, которое уже до пределов переполнено страданиями, придуманными для него взрослыми людьми?

Был час кошмара и утраты всех надежд. Коля кричал, рыдал, бился в конвульсиях. Профессор сердился и хотел нас всех выгнать. Харитонов смотрел на меня бешеными, как мне показалось, глазами и наверняка обвинял в том, что я настроила ребенка. Все, что могла я, – шептать всякую ерунду Коле, пока сестра делала ему уколы и ставила капельницу.

Я обещала: «Никому не отдам, мы вместе, все будет хорошо». И понимала, что хорошо уже никому не будет. Все пропало.

Когда слезы хлынули из моих глаз, сестра решительно подняла меня за локоть и вывела из палаты. Показала, где женский туалет для персонала, и сухо произнесла:

– Приведите себя в порядок и справьтесь со своими нервами.

Я сумела вернуться в палату только минут через двадцать. С порога почувствовала, что все изменилось. Харитонов по-прежнему сидел в своем углу на обычном, кстати, кресле. Рядом стояла его трость. Доктор Симанович стоял прямо у порога и смотрел на Колю. А тот полусидел, опираясь на подложенные под спину подушки, пил какой-то красивый напиток из высокого стакана и внимательно слушал какую-то нелепую и, возможно, смешную историю, которую ему рассказывал Сережа Кольцов, постоянно вскакивавший со стула, чтобы изобразить действие в картинках.

Я застыла в изумлении. Мой ребенок впервые доверчиво, нет, даже с восторгом смотрел на чужого взрослого мужчину, и на его личике повторялись все эмоции, которые изображал Сергей. Вникнуть в смысл слов просто не представлялось возможным. Но дело было в том, что какой-то ленивый и толстый мальчик как-то перехитрил и обманул целый отряд сильных, но глупых спортсменов и завоевал главный приз.

– А Вася налил в этот кубок молоко своему ежику, допил после него, и они легли спать, – вот эту дурацкую фразу я поняла.

А Коля вдруг счастливо, совсем беззаботно рассмеялся. И, как человек, с которым раньше ничего подобного не происходило, не мог остановиться, стыдливо закрывал рот двумя руками… А из глаз легко текли прозрачные слезы, и они впервые были не от боли и горя.

– Вот и хорошо, – заключил доктор. – Всегда считал, что с мальчиками умеют общаться только мужчины.

Харитонов поднялся со стула, подошел, опираясь только на трость, к кровати Коли и деловым тоном спросил:

– Сергей, ты согласен, как лучший частный детектив, сопровождать мальчика в теплый и солнечный город, где его ждут в очень хорошей клинике нашего доброго доктора?

– Это приказ? – с преданно-тупым выражением разведчика из кино спросил Сережа.

– Это очень важное задание. И да, это приказ. Я только тебе могу это доверить. Думаю, Ксения тоже. Я прав, Ксения?

Я онемела от страха, боясь все испортить.

– Мама, – вдруг произнес Коля. – Разреши ему. Он такой смешной. И очень сильный, он мне сам об этом рассказал.

«Мама», «разреши», – меня просто добили эти слова. Как будто я вышла из подземелья отчаяния на свет надежды и ослепла.

– Конечно, мой дорогой. Мы сегодня же все решим и обсудим. И я начну здесь готовиться к встрече с тобой.

Кольцов отвез меня домой, на прощание, не выходя из роли спасителя, произнес:

– Я, конечно, не страшный и безумно храбрый Харитонов, я даже не бандит и не чиновник на миллионы. Но я твой, Ксю. В любом смысле. Выбирай сама.

И я побрела по двору, обессиленная возможностями своего выбора. Как ни крути, это дружба и человечность, какие мне раньше даже не снились.

Мой старший сын вернулся через два месяца в Москву после успешной операции повзрослевшим и позолоченным южным солнцем. За ним летал уже всеми признанный оруженосец и друг детей Сергей Кольцов. Коля провел с нами неделю перед переездом в детский оздоровительно-реабилитационный центр в Подмосковье.

Думаю, там мы с ним во время моих посещений пройдем экстерном программу первого класса, и ему не придется пропускать год. Колю очень беспокоила перспектива считаться второгодником. Он немного ревниво воспринял успехи Пети в домашнем обучении, которые тот щедро и восторженно демонстрировал.