боли. – Девушкам нередко удавалось выйти замуж за принцев или пашей, причем некоторые делали это, уже имея сравнительно солидный стаж пребывания в должности «гувернантки». Тогда они получали хорошее обращение и становились недоступными для других любовников. Вскоре они привыкали к монотонности гаремного быта, хотя поначалу им, привыкшим к шумным улицам европейских городов, приходилось нелегко, – несколько туманно выразился евнух. – Как правило, они быстро усваивали все восточные обычаи и привычки и забывали христианские. Проходило не так уж много времени, и становилось невозможно заметить разницу между девушкой, скажем, с французским именем и гречанкой или черкешенкой».

Мисс Лотт пришла к выводу, что если брать гарем паши в целом, то не более двух процентов наложниц могло считаться более или менее привлекательными по меркам европейских гостиных. Эта оценка кажется слишком заниженной. Очевидно, следует сделать скидку на неизбежное предубеждение или даже зависть, которую могла испытывать иностранка к местным красавицам. С другой стороны, наш автор показывает умение оценить настоящую восточную красоту в представительницах ее пола, если те соответствовали довольно высоким стандартам нашей знакомой. Она с неподдельным восторгом описывает красоту одной-двух фавориток. Не исключено, что критик мужского пола оказался бы гораздо менее придирчив и увидел привлекательные черты там, где привередливая гувернантка заметила лишь грубость и бесстыдство.

Особое восхищение мисс Лотт вызвали глаза египтянок, миндалевидные, с длинным разрезом, обрамленные густыми ресницами и со слегка вздернутыми уголками. Вуаль, вне сомнения, в значительной степени усиливала этот эффект застенчивой недоступности, и, выходя из гарема за покупками, женщины обязательно надевали ее. Уличная толкотня их нисколько не смущала, однако они пользовались своими глазами точно так же, как и европейские женщины, желающие пофлиртовать с мужчинами. Впрочем, эти молчаливые послания ни к чему не приводили, так как евнухи бдительно стояли на страже интересов своего повелителя.

Посторонним мужчинам не позволялось появляться на территории дворца и тем более приближаться к стенам гарема. Исключение составляли те случаи, когда по приказу паши туда приходили мастеровые, чтобы отремонтировать ту или иную часть здания. Перед тем как они входили в ворота, им завязывали глаза. Впереди мастеровых шли евнухи, издававшие предостерегающие крики. Женщины, рассказывает мисс Лотт, бросались стремглав, «как сумасшедшие», из главного зала в боковые комнаты. Двери запирались, и перед ними наподобие часовых становились младшие евнухи.

Рядом с гаремом находился сад, и когда в нем работали мужчины, те из наложниц, что были помоложе, – «развеселая девчоночья ватага», как их характеризует мисс Лотт, – строили им гримасы через решетчатые окна, громко смеялись над ними или пели пару строчек из какой-нибудь популярной народной песни и тут же исчезали. Они вели себя в точности как капризные английские девочки-подростки лет двенадцати – тринадцати, и чтобы призвать их к порядку, мисс Лотт применяла те же самые методы. Если она грозила им указательным пальцем или делала вид, что собирается сесть за письменный стол и написать паше письмо обо всех их проказах, они подбегали к ней, целовали подол ее платья и обещали не делать больше ничего подобного.

Однако развлечения случались редко. Большую часть времени они проводили за вышивкой носовых платков или головных накидок, используя пяльца с канвой из серебряных и золотых нитей или цветной шелковой тканью. Готовое изделие передавалось евнуху, который отдавал его какой-нибудь уличной торговке из тех, что часто посещали гарем. Этими торговками обычно бывали еврейки, которые продавали данный товар на базаре или же в каком-либо другом гареме.

Когда мисс Лотт стала выражать свое восхищение шелками, ей рассказали, что сок шелковицы, или тутового дерева, часто используется для искусственного прерывания беременности. Кстати, на Востоке аборт не считается преступлением, несмотря на всеобщее стремление к большим семьям. Однако, если в течение нескольких лет у женщины рождались младенцы только женского пола, считается, что она вправе принять свои собственные меры для предотвращения подобных фиаско, и закон не возражает против этого. Мисс Лотт показалось, что восточные женщины не проявляли особой заботы о детях, как это принято в Европе. Их главной целью было произвести на свет как можно больше сыновей и забыть о них, светясь праведной материнской гордостью. Воспитание мальчиков рассматривалось как второстепенное дело, которое можно было доверить кому-то еще. Как правило, мать не проявляла особого интереса к их дальнейшей судьбе.

Наш автор привыкла к тем разговорам, которые вели между собой женщины гарема, и не считала их предосудительными, скорее даже вполне невинными, хотя они явно резанули бы слух любого европейца. Физиологические подробности половых отношений обсуждались с полной откровенностью и весельем как угодно долго. Вероятно, это объяснялось тем, что собеседницам никогда не приходилось общаться с представителями другого пола на обычном социальном уровне. Впрочем, такого общения они и не ожидали. Поэтому у них не было повода привыкнуть к скромности или сдержанности в речи. Разумеется, они вели себя так с незапамятных времен. Если сравнить обитательниц гаремов всего мира, живших несколько веков назад, иными словами, большинство молодых женщин, населявших эту планету, с самыми эмансипированными современными девушками Европы, то на ум придет курьезная мысль, что первые далеко превосходят последних по такому показателю, как грубые и циничные обороты речи, употребляемые только в женском обществе.

Фон, на котором протекали работа, отдых и вечная суета гарема, критическому взору английской гувернантки казался в высшей степени беспорядочным и небрежным. Это была путаница странных декораций и архитектурной эклектики, находившаяся в полной противоположности «функциональности». В этом месте существовало огромное множество темных углов, скромных альковов и комнат, которые было непросто отыскать. В этих глухих закоулках происходили такие вещи, насчет которых гувернантка предпочитала оставаться в полном неведении. Имея в виду особенности египетского характера, нетрудно догадаться, что именно там творилось. Здесь евнухи и их подопечные наказывали нарушительниц заведенного порядка, предавались порокам и, возможно, замышляли и совершали преступления. В последнем случае о результатах становилось известно даже соучастникам. Следует упомянуть, что болезни, в том числе и психические, были частыми гостями в этом заведении, отличавшемся в целом неплохой организацией быта. Однако английская гувернантка с уверенностью приписала это обстоятельство несовершенству восточной медицины, экстравагантности восточного темперамента, недостатку времени пребывания на свежем воздухе и малоподвижному образу жизни.

Дефицит последних если и восполнялся в какой-то степени, то в основном за счет посещения кладбищ. Каирский «город мертвых» нисколько не походил на Кенсал-Грин в Стамбуле. Это бы ло из любленное место проведени я пикников. Там же предлагали свои услуги проститутки, которых можно было отличить от респектабельных женщин по особому признаку: над переносицей у них имелась заметная черная дуга, сделанная тушью, которая соединяла брови. Кроме того, дамы