— Не надо так пугать меня, Сью, — настойчиво шептал он ей на ухо. — Мой опыт общения с падающими в обморок женщинами ограничивается лишь театральными подмостками, где все всегда притворяются. В любом случае, я не вижу никаких причин падать в обморок.

Она приподняла голову и взглянула на него. Ей так хотелось оставаться в его объятиях, ощущать его пальцы на своих влажных волосах, прислушиваться к его волшебному голосу, в котором даже сейчас звучали насмешливые нотки, словно он не мог серьезно отнестись к ее плачевному положению.

— Нет, у меня есть на то причины, — возразила она. — Я подумала, что ты погиб, и все из-за меня. На моем месте любой упал бы в обморок. Ох, Саймон! — Слезы так и хлынули из ее глаз, едва она представила себе, что могло бы случиться.

— Ох, Сьюзан! — едва заметно передразнил он ее, а затем внезапно, движимые одной и той же непреодолимой силой, они стали трогать друг друга, гладить лица, ощупывать плечи и руки, проверяя, не пострадал ли другой в этом происшествии. Постепенно эти судорожные движения затихли, и они слились в поцелуе, жадно прижимаясь друг к другу, словно в страхе, что кто-то может оторвать их друг от друга.

— Ох, Саймон, — сказала Сью, дотрагиваясь до его пиджака, — твой красивый костюм совсем испорчен.

Он не смог удержаться от смеха.

— Ох, Сьюзан! Вряд ли подобные реплики покажутся романтичными мужчине, который только что едва не переехал тебя.

— Я очень даже романтичная, — защищалась Сью. — А вот ты понятия не имеешь, как следует делать женщине предложение.

— Я не стану сейчас обсуждать этот вопрос. Но у меня еще куча костюмов, а ты только одна. А теперь вернемся в дом и выпьем еще бренди, чтобы оправиться от шока и выяснить, зачем ты бросилась бежать от меня.

Он схватил ее за руку и начал тянуть за собой вверх по крутому склону.

— А как же машина? — встревожилась Сью.

— Может, ты перестанешь беспокоиться о движимом и недвижимом имуществе? Она постоит здесь до утра, а потом твой большой братец что-нибудь придумает.

Они выбрались на дорогу и свернули в сторону Ригхолма. Сью неохотно потянула его назад.

— Я лучше пойду домой, — пробормотала она. — Мои родные, наверное, беспокоятся, куда я подевалась.

— Пусть побеспокоятся. В любом случае, Ригхолм ближе, чем «Фронтоны», — возразил Саймон. Затем, видя, что она все еще сомневается, он придвинулся ближе, обхватил ее руками и прошептал: — В таком состоянии ты не можешь идти домой. К тому же сегодня Иванова ночь, и лучше не разгуливать по лесу одной. Пойдем со мной, Сью, и я расскажу, как сильно я люблю тебя.

— Ох! — испуганно воскликнула Сью. — Ты действительно любишь меня? Неужели ты наконец понял это?

— Я понял это уже давно, но я отказываюсь обсуждать это сейчас, когда за шиворот льется вода, а ты рискуешь подхватить воспаление легких. Несмотря на очевидные факты, у меня все же бывают романтические настроения, но я предпочитаю предаваться им в тепле и комфорте.

— Но я решила, что ты хочешь жениться на Дайане.

— Я придумал это только для того, чтобы посмотреть, как ты будешь реагировать. Я, пожалуй, немного переусердствовал, но зато теперь между нами все прояснилось. Ну, ты идешь, женщина? Или я должен волочить тебя за волосы?

Он накрутил на руку ее мокрые локоны и легонько дернул.

— Я иду, — сдаваясь, проговорила она.

Немного позже, когда шторм достиг своего апогея, а тьма окутала окрестности, Сью сидела в уголке огромного старого дивана в гостиной Ригхолма. Она была закутана в элегантный халат из переливчатого синего шелка, прикосновение которого к коже доставляло ей чувственное наслаждение.

Откинувшись на спинку дивана, она смотрела, как Саймон, переодевшийся в узкие коричневые брюки и синий свитер, склонился над огромным камином и разводит огонь, который все никак не желал разгораться. Орудуя огромными старинными щипцами, он двигал взад-вперед обуглившиеся поленья, но внезапно резкий порыв ветра подул в каминную трубу, и в комнату вылетело облако едкого дыма.

Саймон выругался и в раздражении швырнул щипцы.

— Ничего не понимаю, — пожаловался он. — Еще несколько дней назад мне удалось развести отличный огонь.

— Все зависит от направления ветра, — спокойно заметила Сью. Она была знакома со всеми причудами каминов в старых домах. — Тебе следует избавиться от этих старых очагов и провести центральное отопление.

Он повернулся к ней и ухмыльнулся:

— Избавиться от этого камина? Да ты знаешь, что это подлинный Адам? К тому же я люблю возиться с кострами.

— Они отравляют атмосферу, — напыщенно произнесла Сью.

— Может, и так, но они создают гораздо более романтичную атмосферу для признаний в любви. Я все спланировал. Если нельзя организовать звездный свет и ковер из колокольчиков в лесу в эту ночь, то пусть хотя бы останутся язычки пламени в темной комнате. Нет, ты только посмотри на это безобразие!

Сью захихикала, глядя на новую порцию дыма, вылезшую из-под каминного свода.

— Мы скоро прокоптимся с головы до ног, — сказала она. — Может, лучше посидим на кухне?

Кочерга с шумом отлетела в сторону, и пружины дивана жалобно заскрипели, когда Саймон опустился рядом с ней. Он наклонился к ней, его глаза сияли.

— Кухня совсем не подходит для занятий любовью, — прошептал он.

Ее сердце бешено застучало, внезапно освободившись от своего свинцового груза. Сью съежилась в уголке и стала теребить пояс халата.

— Ты что, не веришь, что я люблю тебя? — сказал он. — Ты думаешь, я играю какую-то роль, чтобы добиться того, чего хочу? Так это правда. Я хочу тебя.

Последние слова были произнесены так громко, что они эхом отразились от стен комнаты. Сью с испугом заглянула в темные углы, словно ожидая, что оттуда появится Мэтью Ригг и начнет протестовать против столь неприличного поведения своего единственного племянника.

Саймон грубо схватил ее за плечи и с силой приподнял ее голову, заставив взглянуть ему в лицо.

— Но Дайана… — пробормотала Сью. — Санаторий.

Его губы скривились в презрительной усмешке.

— Мне кажется, что мой самый страшный враг — это я сам, — заметил Саймон. — Когда мне стало лучше и я снова обрел способность рассуждать логически, мне пришло в голову, что я смог бы оставаться актером, если бы время от времени мне удавалось убегать в какую-нибудь уютную нору вроде Ригхолма. Но это было бы возможно только в том случае, если бы меня там кто-то ждал. Кто-то, не ослепленный блеском моего привычного мира. И я понял, что уже встретил такого человека. Это ты.

— Но почему ты прогонял меня?

— Потому что, как я уже говорил, я все еще не был в тебе уверен. Видишь ли, та отвратительная публичность, которая преследовала меня после смерти Кейтлин, заставила меня настороженно относиться к людям. Но постепенно я понял, что ты доверяла мне с самого начала, еще ничего не зная обо мне. Ты помнишь тот вечер, когда ты пришла, чтобы растопить печку? Я думаю, что именно тогда мне все стало ясно, как, впрочем, и тебе. Но, в отличие от твоего кузена и твоей подруги, у нас обоих был несчастливый предшествующий опыт, и поэтому мы отшатнулись друг от друга. В любом случае, когда я решил, что, возможно, ты и есть тот человек, с которым я хотел бы разделить свою жизнь, ты вдруг изменилась, и все из-за той статьи в журнале.