Интуиция подсказывала: если я узнаю, где картины, то найду и убийцу. Но где искать? Единственное, что пока безоговорочно ясно, это то, что меценат Жучкин к убийству двух женщин и моему похищению отношения не имеет.

Я достала письмо Аделаидиного брата и еще раз перечитала его. Затем пробежала глазами записку Олега.

А после этого я достала фотографию из альбома Валентины и положила перед собой на стол.

И тут меня, наконец, озарило. Как же я сразу не догадалась!

Я быстро оделась, бросила в сумку сотовый и выскочила из квартиры.

Я стояла возле двери Марьи Семеновны и слушала, как тренькает звонок в пустой квартире.

Она сидела на скамейке возле детской площадки и следила за тем, как два карапуза с энтузиазмом роют лопатками в песке тоннель для игрушечных автомобильчиков. Я направилась к зеленому грибку, торчавшему над коробкой с песочной кучей.

Заметив меня, Петрова хлопнула ладонью по скамейке и крикнула:

– Иди сюда, Таня!

Я приблизилась, и она, кивнув на песочницу, пояснила:

– Наталья из двадцать седьмой побежала в магазин, попросила присмотреть за своими мальчишками. Боюсь, сейчас опять подерутся.

Наташкины сыновья-погодки не отличались братским миролюбием и постоянно устраивали баталии. Вот и сейчас младший, изловчившись, треснул старшего ведром, а старший в ответ огрел родственника лопатой.

Младший завыл. Петрова вскочила со скамейки и бросилась к ним. К счастью, разнимать драчунов ей не пришлось, потому что в этот момент из магазина пришла мамаша и потащила орущих отпрысков домой.

Мы немного поговорили о детях вообще и о Наташкиных спиногрызах в частности, а потом Марья Семеновна неожиданно и не в тему сказала:

– Никак не могу привыкнуть к тому, что Ады нет. Вот сейчас она тоже сидела бы тут, на скамейке. Ты не знаешь, Таня, нашли убийцу?

– Пока нет. Не нашли, но непременно найдут, будьте уверены.

– А ты знаешь, Танечка, Валентина-то тоже погибла. Ко мне следователь приходил, тот самый.

Я кивнула:

– Да, Марья Семеновна, слышала. Ужасно.

– Думаешь, это тот же убийца?

– Не знаю.

Некоторое время мы молчали, думая о своем, а потом я сказала:

– Марья Семеновна, вы мне рассказывали про брата Аделаиды Амвросиевны. И, кажется, называли его фамилию. Соловьев, да?

– Нет, Танечка, ты перепутала. Соколов. Николай Соколов. Отчества не знаю.

Конечно, это могло быть простым совпадением. Соколов – весьма распространенная фамилия, в нашей стране тысячи Соколовых. И среди них немало мужчин с отчеством Николаевич. Но интуиция, которая меня редко обманывает, нашептывала: никакого совпадения тут нет.

Легко ли поменять имя? Думаю, не так уж сложно, особенно если ты еще не успел обрасти документами. Не получил диплом об образовании, не обзавелся свидетельством о браке, трудовой книжкой, бумагами с названиями, которые лет двадцать назад и в страшном сне не приснились бы, – СНИЛС, ИНН.

Нет, все же раньше с этим было попроще – паспорт поменял и живи себе дальше с новым именем. Теперь набегаешься, если всего-навсего захочешь после свадьбы взять фамилию любимого.

Угораздило же меня влюбиться в человека с темным прошлым! Очень досадно узнавать, что мужчина твоей мечты – врун, грабитель и убийца.

Сразу вспомнились мелочи, на которые раньше я закрывала глаза. Одно только появление Олега в моей квартире чего стоит! А его внезапные исчезновения, увертки, увиливание от ответов, касающихся биографии?

Теперь понятно, кто стащил картину у Жучкина. Ее украл Олег и никто другой, хотя, если рассуждать логически, «украл» – не совсем подходящее к этому случаю слово. Вернул себе то, что законно досталось от дедушки. Не будем задаваться вопросом, где раздобыл сей антиквариат Олегов предок, не в этом суть, хотя ясно, что простой водитель вряд ли получил бы такой подарок от генерала со словами: «Это тебе, Ваня (или как там звали Олегова дедушку?), за доблестную службу». Хотя… кто знает, как там на самом деле все обстояло.

А ведь мысль о том, что именно Олег мог унести Медичи, уже закрадывалась мне в голову, причем не один раз. Но я всегда отмахивалась от нее, как от назойливой мухи.

Мы стояли у подъезда. Марья Семеновна что-то говорила, но я не слушала. Попрощавшись, она ушла домой. Машинально кивнув в ответ, я обогнула угол дома и побрела по улице, предаваясь невеселым размышлениям.

Ну, хорошо, допустим, с портретом герцога Медичи все понятно. Олег забрал то, что, как он считал, принадлежит ему по праву. А как быть с Аделаидой? Лишить жизни пожилую родственницу только из-за того, что она отказалась вернуть потрет Маргариты?

Загорелся зеленый, и я перешла на другую сторону улицы. Нет, что-то тут не вяжется. Зачем Олегу понадобилось вламываться в мою квартиру и переворачивать все вверх дном, когда у него был ключ? И для чего ему устраивать это нелепое похищение?

Я внезапно остановилась как вкопанная и чуть не сбила с ног хлипкого парнишку, болтавшего по сотовому телефону. Парень покосился на меня и аккуратно обогнул, не прерывая болтовни с невидимым собеседником.

Это надо ухитриться – забыть о таком важном персонаже, как девушка, позвонившая в мою дверь в день убийства Белкиной! Девица была похожа на Нину Петрушину, одета, как Нина Петрушина. Именно об этом я сама настойчиво твердила следователю Ерошкину. А потом увлеклась игрой в кошки-мышки с Гаврюшей и его приятелем и обо всем забыла.

Была ли эта девушка сообщницей Олега, который появился в моей квартире вскоре после того, как она покинула ее?

Впереди показался сквер, огороженный кованой решеткой. Я добрела до скамейки с высокой спинкой и села. Ветер над головой играл листвой кленов, под ногами деловито суетились голуби, рассчитывавшие на крошки от булки. Булки у меня не было, и они быстро переместились к соседней скамейке, на которую плюхнулись две тонконогие девчонки, лизавшие мороженое.

Я попыталась воскресить в памяти картину – свою неожиданную встречу с девушкой, похожей на Нину. Что-то тогда показалось мне странным, но что? Нет, не то, что она походила на Нину. Это-то как раз было видно невооруженным глазом. Какая-то маленькая, почти незначительная, но очень важная деталь. Я мысленно представила свою прихожую, входную дверь, к которой девица прислонилась спиной. Вспомнилось, как она тяжело дышала, как быстрым взглядом скользнула по вешалке с дубленкой и шубой. Я закрыла глаза и совершенно четко увидела надпись «Sexy girl» на спине ярко-голубой толстовки. Нет, не то.

И тут в моей голове будто яркая лампочка вспыхнула. Я вспомнила.

Когда девица вошла, в руке у нее был большой белый пластиковый пакет. А когда она уходила, руки ее были пустыми, только маленькая дамская сумочка рыжего цвета по-прежнему болталась на плече.