Я вспомнила, что говорил мне Петр про одного престарелого фальшивомонетчика, отсидевшего десять лет в тюрьме. Этот фальшивомонетчик сказал Петру: «Вселенной уже миллиарды лет, но все может перемениться буквально в секунду. Десять лет ты живешь в дерьме, а потом раз – и дерьма как не бывало».

* * *

Прошло несколько дней. Я поднялась на крышу и обнаружила там очередную бригаду «скорой». Ричард и Влан стояли совершенно убитые. У сильного горя есть своя безошибочная аура. Даже стоять можно печально.

Рутгер, как всегда, был бодр и весел. Влан указал на бассейн и выдавил:

– Марина.

Когда я только пришла, я подумала, что бригада «скорой помощи» проводит здесь выездные занятия, что-то типа того. Я даже не сразу сообразила, что произошло. Пока Рутгер мне не объяснил. В какое мгновение паника обращается ужасом? Или это страх порождает панику?

Это было просто безумие. Раньше мы как-то держались, продолжали работать и даже гордились своей силой духа – отчасти еще и потому, что никто из нас не был особенно близок с Хеймишем или Патрисией. Мы все общались вполне дружелюбно, но за такое короткое время просто нельзя подружиться по-настоящему, и у каждого человека есть какой-то запас выдержки и душевной стойкости, чтобы было, что противопоставить внезапным ударам судьбы; каждый в душе – эгоист, так что в критических ситуациях всегда можно рассчитывать на резерв собственного эгоизма и равнодушия к ближним, если уж ни на что-то другое. Но это было уже слишком.

Все было так же, как в прошлый раз. Никаких признаков насилия, никакого пагубного злоупотребления алкоголем или наркотиками. И Патрисия, и Марина как будто просто заснули в бассейне.

Хорхе закрыл бассейн – совсем. Как будто кто-то (ну, кроме Рутгера) стал бы там плавать после всего, что случилось. Мы не знали, что делать. Можно сколько угодно твердить себе: «Шоу продолжается», – но мы уже пытались бодриться. После первого раза. И дело даже не в том, что Марина пользовалась у нас какой-то особой симпатией. Вовсе нет.

– Так ты увольняешь Ричарда или нет? – спросила Ева у Хорхе.

– Так, теперь уже Ричард? На прошлой неделе вы все пламенно выступали за увольнение Рутгера.

– Он разносит смерть.

– Чего? – спросил Хорхе.

– Он приехал работать сюда, потому что все его ученики утонули.

– Нет. Кого-то загрызла акула. А двое умерли от кессонной болезни, – поправил Влан.

– Сначала крушение вертолета. Потом Хеймиш. Мерв. Патрисия. Теперь Марина. – Ева беспомощно развела руками.

– И как Ричард все это проделывает? Он что, уронил вертолет, потянув за веревочку? И его вообще не было там, на крыше, когда Хеймиш утонул.

– Он принес сюда смерть. Если ты его не уволишь, я уволюсь сама, – заявила Ева.

– Не говори ерунды, – сказал Хорхе. Но лично я не считала, что она говорит ерунду. Глыба жестокой реальности навалилась на нас как-то уж слишком массивно. – Что я, по-твоему, должен делать? Вести себя, как какая-нибудь старушенция? – Хорхе тоже развел руками. Кстати, я никогда не понимала этого выражения. Насколько я знаю по опыту, старухи – существа крепкие и упрямые. И они ничего не боятся. Сравнение с молоденькой девушкой или со стариком было бы явно уместнее.

Время тянулось густым сиропом. Я не вызвалась помогать разбирать Маринины вещи. Знать о чем-то и что-то чувствовать – это две разные вещи. Можно знать и не чувствовать. Всем известно, что люди смертны, но одно дело знать, что когда-нибудь ты умрешь, и совсем другое – столкнуться со смертью лицом к лицу.

– Моя жена очень вам благодарна за мою сверхурочную работу, – сказал детектив, когда уходил.

– У нас замечательная команда, – ответил Хорхе.

* * *

Хорошую аудиосистему можно смело назвать вершиной человеческих достижений. Громкая музыка, крепкая выпивка и другие интоксиканты – раньше мы очень любили так развлекаться после спектакля, когда клуб поступал в наше полное распоряжение. Но теперь даже эти приятности жизни не могли поднять нам настроения. На этот раз шоу застопорилось.

– Мне хочется думать, что они сейчас на небесах. Дают представление для Господа Бога, – сказала Надя.

Ева и Петр уехали. Они постоянно твердили, что останутся еще на полгода, накопят денег, чтобы купить заброшенный монастырь в Татрах и перестроить его под свинг-клуб. «Я не хочу умирать заживо», – сказала Ева, и нам показалось, мы понимаем, что она имела в виду. Мы все жутко гордились собой: какие мы храбрые, что решили остаться. Когда кто-то рвет когти, а ты остаешься – это ни с чем не сравнимое ощущение. Очень повышает собственную самооценку. Лу и Сью, которые постоянно твердили, что собираются увольняться, решили пока задержаться. Теперь их номер шел дольше на десять минут, и они привлекли реквизит в виде миксера. Но нам все равно было страшно.

Несколько дней все было тихо. Мы дали несколько потрясающих представлений и немножко воспрянули духом. Как-то утром мы с Надей поднялись на крышу позагорать. По распоряжению Хорхе бассейн засыпали землей и посадили там молоденькие деревца.

Мы с Надей замерли в потрясении, как только вышли на крышу, потому что рядом с бывшим бассейном лежала большая корова фризской породы. На боку. Я сказала «большая», хотя я, конечно же, не разбираюсь во фризских коровах, и особенно – во фризских коровах, вырванных их контекста пастбища, но мне показалось, что она была очень большая. А вот безжизненные человеческие ноги, что торчали из-под коровьей туши, казались какими-то очень маленькими. Мы сразу узнали эти потрепанные оранжевые сандалии. В таких ходил Влан.

– Это корова, – сказала я.

– Я вижу, – оказала Надя.

Не стану вдаваться в подробности, но оба были мертвы совершенно определенно: и корова, и Влан. Мы с Надей пребывали в таком потрясении, что даже не сразу подняли тревогу.

Все вокруг пропиталось страхом. Если я принимала ванну, я наливала воды на дюйм – чтобы не утонуть. С маникюрными ножницами я обращалась с особенной осторожностью – чтобы не напороться на острие и не проткнуть себе что-нибудь жизненно важное. Я объявила, что мне нужно вернуться в Англию и вплотную заняться своей танцевальной карьерой, и это была чистая правда. Пора было подумать о чем-то серьезном. В «Вавилоне» все было здорово, но единственное, что я тут поимела полезного для своей танцевальной карьеры – укрепила руки в процессе стояния раком на сцене.

Мы так ничего и не узнали про эту корову. Влану кошмарно не повезло. Коровы не часто падают с неба. Владелец животного так и не объявился. Но это понятно: если ты уронил над Барселоной корову и корова пришибла кого-то насмерть, вряд ли ты станешь об этом кричать. Янош высказал предположение, что это полиция мстит за потерю своего вертолета и бомбардирует нас мясом. Ничего более умного никто не придумал.

* * *

Посреди ночи – ну, для меня это была глубокая ночь – меня разбудил громкий стук в дверь. Это был Рутгер.