Вот и сейчас вся кошачья братия высыпала в прихожую ибдительно следила за тем, куда пройдет любимая гостья и где сядет. Я быстровтолкнул Свету в гостиную и закрыл все двери. Это, естественно, вызвало жуткоенеудовольствие со стороны четвероногих, которые немедленно принялись скрестисьв дверь и оскорбленно мяукать.

- Посиди, я принесу чай, - сказал я, оставляя Светкуодну.

Пока кипятилась вода, я приготовил поднос с чашками,сахарницей и конфетами и все думал, что же такое случилось у моей подружки. СБорей все в порядке, с детьми тоже, иначе она не попросила бы чаю и выложила бымне все прямо у порога. Значит, если что-то и произошло, то не с близкими ейлюдьми. Но тогда почему нужно приходить с этим посреди ночи? И лицо у неекакое-то напряженное…

Я вернулся в комнату, разлил чай, подал чашку Светке.

- Ну? Будешь рассказывать или как?

- Буду, - кивнула она. - Хотя видит бог, как мне этогоне хочется. Игорь, я узнала, зачем Алла Сороченко ходила в театр на премьеру. Яне знаю, как ты к этому отнесешься… Короче, Алла была любовницей ВладимираНиколаевича.

- Какого Владимира Николаевича? - не понял я.

- Того самого. Твоего отца.

Меня затошнило. В какой-то умной книжке я прочитал, чточеловека тошнит, когда он не может или не хочет принять ситуацию, когда все егонутро противится и не желает, чтобы было так, как есть. Наверное, поэтому меняи тошнило. То есть не до рвоты, конечно, но мутило здорово, как с похмелья.Если бы передо мной сидела не Светка Безрядина, а кто-нибудь другой, я бызадал, наверное, тысячу и один вопрос «про это», уточняя, откуда информация, данасколько она точна, да можно ли ей доверять, да не стоит ли ее еще разперепроверить. Но передо мной сидела именно Светка, и я наверняка знал, что всеэти вопросы бессмысленны. Светка никогда не была пустой сплетницей и никогда непередавала непроверенную информацию. Кроме того, я знал, как она ко мнеотносится, и был стопроцентно уверен, что она ни за что не сказала бы мне такуювещь, если бы не была в ней абсолютно убеждена. Она сто раз все перепроверила,прежде чем заявляться ко мне среди ночи. Какие-то первоначальные сведения онауже получила раньше, а сегодня, вероятно, последовало окончательноеподтверждение, после которого она уже не могла молчать.

В голове зазвучал папин голос, поющий «Il balen del suosorriso». Сентиментальный идиот, я был уверен, что он, как и прежде, думает омаме, когда исполняет эту арию, и, как и прежде, признается ей в любви.

И самое ужасное, что мама тоже так думала, слушая его пение.А на самом деле в зале сидела его любовница, красавица Алла Сороченко? и он пел«Ясный свет ее улыбки», обращаясь к ней, думая о ней, мечтая о близости с ней,вспоминая самые яркие, самые волнующие моменты их отношений. Дьявол! Да как онпосмел?!

Наверное, мое лицо стало какого-то интересного цвета,серо-зеленого или бледно-желтого, потому что Света заботливо спросила:

- С тобой все нормально? Или накапать чего-нибудь?

- Водки, - просипел я севшим голосом. - Или виски. И ненакапать, а налить.

Она молча достала бутылку, налила стакан виски и протянуламне. Вкуса спиртного я не почувствовал, но уже через пару секунд алкоголь обжегвнутренности, и сжавшиеся в спазме сосуды разжались.

- Игорек, не родился еще мужик, который хотя бы раз неизменил своей жене. Твой отец - гениальный артист, мировая знаменитость, но онже все равно мужчина, и он такой же, как и все. Не принимай это так близко ксердцу. Чтобы не изменять женам, нужно быть таким больным, как мой Борис, ибояться за свою жизнь больше, чем хотеть свежих ощущений. Я, например, неуверена, что он не изменял мне до того, как ему поставили диагноз.

- Спасибо, утешила, - усмехнулся я. - И давно это упапы?

- Примерно год или чуть меньше. Об этом романедействительно мало кто знал, они хорошо соблюдали конспирацию. Муж Аллысовершенно точно не знал, можешь мне поверить.

- Это ты к тому, что он не мог заказать жену изревности?

- Ну да.

- И моя мама не могла, - я снова усмехнулся. - Она тожене знала. И я не знал. Может, у Аллы был еще какой-нибудь любовник, которогоона бросила ради моего папеньки?

- Игорек, любовников у нее было выше головы, но никакихслухов о том, чтобы кто-то из них сильно переживал разрыв, я не слышала.Некоторых из них я даже видела, мне их показали, они выглядят вполне довольнымижизнью, приходят на мероприятия в сопровождении умопомрачительных девиц и имеютпрекрасный цвет лица.

- А про последнего, ну, того, который был до папы, тебечто-нибудь известно? - не отставал я.

- Известно, - вздохнула Света. - Богатый и успешныйдядька, он сам бросил Аллу ради еще более красивой девицы, которая родила емуребеночка и на которой он в этой связи женился полгода назад. Зачем ему убиватьАллу? Какой резон?

- Никакого, - согласился я. - А про нового любовникачто-нибудь слышно?

- Про какого нового?

- Про того, которого она завела, крутя роман с папой.Ведь может такое быть? Но папу бросать она не захотела, и новый кавалер изревности ее застрелил сам или заказал.

- Игорь, ну что ты говоришь…

- Или так: она завела нового мужика, и папа об этомузнал и не захотел смириться, - продолжал я монотонно.

- Игорь, опомнись! - Светка смотрела на меня с ужасом.- Ты понимаешь, что говоришь? Ты что, подозреваешь отца в том, что он мог убитьсвою любовницу?

- А почему нет?

Я равнодушно пожал плечами. Уже почти два часа ночи, ел я впоследний раз часов шесть назад, и стакан виски, одним броском отправленный впустой желудок, делал возможным и не такие чудовищные предположения.

- Убить ее он, конечно, не мог, в момент убийства папанаходился в своей гримерке, у меня на глазах, но организовать убийство вполнемог. Почему нет? - повторил я.

- Но это же твой отец, Игорь! Как ты можешь так думатьо нем? Он же не посторонний тебе человек, ты знаешь его всю жизнь, и кто, какне ты, должен понимать, что на убийство Владимир Николаевич не способен.

- Ничего я не должен понимать. Еще полчаса назад я былуверен, что папа не способен изменить маме, не способен увлечься длинноногойсвистушкой и испоганить память о всех тех годах, которые он прошел рядом смамой. Вот полчаса назад я был уверен, что знаю своего отца, а сейчас я уже такне думаю. И если он не такой, каким я его себе представляю, то как я могу точнопонимать, как он может поступить, а как не может? Получается ведь, что я егосовсем не знаю. И теперь я ни за что не могу ручаться.

Светка посмотрела на меня с жалостью и каким-то отчаянием,взяла второй стакан, плеснула себе виски и сделала большой глоток.