– Миледи Алисандра, вы бы перестали пить эту гадость и родили бы отцу наследника, пока не поздно. Потому что дочери у вас больше нет, – я стала подниматься по лестнице, а в спину летели вопли матери:

– Неблагодарная, я тебя в муках рожала! Я всю жизнь тебе посвятила, а ты вот так мне отплатила?!

– А закрывали вы меня в комнате и Наденьку на круглосуточную охрану приставляли, чтобы я от такой заботы не утопилась ненароком? – все-таки не сдержалась я.

Мать побледнела и осела на пол, ловя ртом воздух. Откуда-то прибежал Джеймс с бокалом воды.

– Джеймс, будь добр, проводи леди к карете, они уже уезжают. И вели седлать Снежинку.

– Миледи, милорд запретил отпускать вас одну куда-либо.

– Значит, найди мне сопровождающих и охрану, – не прощаясь с родственниками, я пошла переодеваться в более подходящую для верховой езды одежду.

* * *

Двэйн пребывал в отличном настроении, он торопился быстрее закончить дела, чтобы вернуться домой раньше. Он уже забыл, когда в последний раз так торопился в родные пенаты. В памяти все чаще и чаще всплывали яркие моменты первой проведенной вместе с женой ночи. Анна оказалась не только страстной, но и любознательной, а ее стеснительность только добавляла остроты ощущениям. У Двэйна, как и у любого взрослого мужчины, были опытные и умелые женщины, но почему-то робкие поцелуи и поглаживания жены ему нравились больше. А стоило вспомнить, с каким интересом она изучала его тело, как волна возбуждения не давала сосредоточиться на документах. У него даже возникла идея съездить на обед домой. Но тут из-за двери раздался звонкий голосок Анны:

– Что значит, занят и не принимает?! Меня он точно примет, я его жена! Послушайте, я с вами еще по-хорошему разговариваю, но скоро моему терпению придет конец!

Двэйн уже поднялся, чтобы самому разобраться с ситуацией и впустить жену, но тут дверь с треском распахнулась, явив разъяренную Анну. За ее спиной корчился на полу секретарь герцога, держась руками за причинное место.

– Двэйн, я, конечно, все понимаю, но твои подчиненные перешли все границы, они пытались не пустить меня к тебе! И даже мои слова, что я твоя жена на них не подействовали. А этот тип вообще сказал, что место жены дома и нечего отвлекать занятого человека бабскими пустяками.

– Солнышко мое, я сегодня же его уволю, или ты хочешь, чтобы я сослал его куда-нибудь подальше? – Двэйн, улыбаясь, пошел навстречу супруге, ее глаза метали молнии, щеки раскраснелись, грудь тяжело вздымалась. Кажется, зря он отказывался от диванчика в кабинете, сейчас тот бы не помешал. У двери сидел на полу бледный секретарь, с ужасом ожидая ответа Анны.

– А он хороший служащий? – задала она вопрос, которого Двэйн никак не ожидал.

– Да, он уже пять лет работает моим секретарем, очень ответственный и исполнительный.

– Тогда не надо его увольнять, считай, я за себя уже отомстила, зачем тебе страдать и искать себе нового секретаря, если этот хорошо справляется с обязанностями, – супруга обняла его за талию, уткнулась носом в его грудь и тяжело вздохнула.

Двэйну только теперь пришла мысль, что Анна не из тех женщин, что заявляются на работу к мужьям, соскучившись по ним. У нее что-то случилось, причем настолько серьезное, что она прискакала верхом, об этом говорил костюм для верховой езды и легкий беспорядок на голове.

– Анна, что произошло? – приподнял он за подбородок лицо супруги. Она действительно была чем-то расстроена. Девушка взглянула на еще открытую дверь. – Кирк, дверь!

Дверь мгновенно была закрыта, Анна еще раз вздохнула, покраснела и сказала:

– Двэйн, я хочу ребенка. Не смотри на меня так, это не каприз или блажь, просто сегодня приходила мать. Они с отцом все еще хотят нас разлучить, нашли мне какого-то жениха в Аризмате. Он, видите ли, принц! Возомнили себя не пойми кем, мать говорила про какую-то запредельную выгоду для державы. А мне не нужен принц и на державу мне плевать, извини.

Договорить он ей не дал, целуя нежно, ласково, стремясь избавить ее от грусти и страха. Пусть родители Анны планируют все что хотят, свою жену он никому не отдаст, даже если король разрешит расторжение брака. Поцелуй становился все глубже, страсть нахлынула с новой силой.

– Двэйн, что ты делаешь? – прошептала Анна, млея под его поцелуями и несильно сопротивляясь расстегиванию корсажа.

– Любимая, ты же сама хотела ребенка, – не отрываясь от ее ушка, ответил Двэйн. Решив, что снимать платье целиком необязательно, он запустил одну руку под юбку.

– Двэйн, но не тут же. Да и негде здесь, – но в пику словам, жена страстно отвечала на его поцелуи.

– Милая, кровать для этого не нужна, уверяю тебя, – он подхватил девушку за талию и усадил на свой стол. Руки приподняли юбку, оголив такие милые коленочки. Герцог не удержался и начал покрывать их поцелуями.

– Двэйн, перестань, щекотно, а вдруг кто-то зайдет? – его руки сдвигали ткань все выше и выше, а губы двигались следом. – Двэйн, надо хотя бы дверь запереть.

– Анна, ты же успела узнать Кирка, он никого сюда не пустит. Солнышко, я не могу больше терпеть, иди ко мне, – Двэйн поднялся, намереваясь подвинуть супругу на край стола и продолжить начатое.

– Я бы не стал надеяться на секретаря в таких вопросах, – раздался насмешливый голос от дверей. – Он незнаком с твоей женой, но своего короля знает очень хорошо.

Анна сдавленно пискнула и спрыгнула со стола, прячась за спину Двэйна, чтобы в спешном порядке поправить платье. Но герцог успел заметить, каким взглядом венценосный братец окинул прелести его жены. Как-то сразу всплыли в памяти все многочисленные похождения Августиана, которые он почти не скрывал до женитьбы. Последние полгода он вел себя как примерный семьянин, но это ни о чем не говорит. Двэйну еще вчера показалось странным, что королю захотелось пристроить Анну в придворные леди, раньше он так поступал только с теми женщинами, на которых положил глаз. Ревность страшная вещь, начинаешь подозревать даже своих близких в непотребных желаниях и помыслах. Двэйн усилием воли подавил охватившее его раздражение и постарался ничем не выдать тех подозрений, что закрались в его мысли.

– Мой король, – склонил он голову в приветствии. – Чем обязан счастьем видеть вас?

– Двэйн, давай без этого высокопарного слога, – отмахнулся Августиан, падая в кресло для посетителей. – Я бы даже принес свои извинения за столь неудачное время визита, но ты же знаешь, короли не извиняются. Я пришел поговорить с тобой, нет, леди Рибианна, вы можете остаться, этот разговор касается в первую очередь вас.

* * *

Король улыбался и пребывал в благодушном настроении, мне же было не до смеха, щеки горели огнем от стыда. «Можете остаться», – это прозвучало так, что остаться я была обязана, хотя больше всего мне хотелось куда-нибудь спрятаться и успокоиться. Но еще меня беспокоило, что сесть в кабинете было негде. Помимо двух кресел, в одном из которых сидел Августиан, была еще пара стульев у дверей. Нести их самой было бы неприлично, а Двэйн, судя по всему, делать этого не собирался. Он просто усадил меня в свое кресло, а сам присел на подлокотник, обняв меня за плечи.