Ливадия хрипела, Женя хрипел, волна накатывала и отступала – «Девятый вал» да и только! И благо, что Женя заранее позаботился и закрыл чердачное окно на улицу, а то бы они своими криками переполошили весь поселок.

Естественно (поскольку я там присутствовал), могу рассказать всё в подробностях. Ноги Ливадии, обвитые вокруг Жениной спины, вскидывались и опадали в такт волнам, но хватки не ослабляли. Под их давлением Женя свирепел, его движения становились всё мощнее и яростнее, близость была столь наполнена энергий, что если бы в этот момент к ягодицам любовников подключить динамо-машину, электричества хватило бы на освещение половины Москвы в течение получаса.

Впрочем, в отсутствие токосъемного устройства электрические разряды оставались исключительно в личном пользовании Ливадии и Жени. Разряды искрили и в итоге образовали между прижимающимися друг к другу телами индукционное поле – оно с гулким хлопком взорвалось в момент кульминации, опалив фермершу и хозяина жаром, оставив со сбитым сорванным дыханием и потоотделением – как после марафона по Чилийской пустыне. Женя тяжело свалился с Ливадии и упал плашмя, не в силах вымолвить ни слова. Конечно, она тоже не могла (и не хотела) ничего говорить! Да и что говорить после такого-то?

Некоторое время любовники лежали рядом и отдыхали. Как и положено самцу, бескомпромиссно исполнившему свой долг, Женя повернулся к Ливадии спиной и погрузился в такую же бескомпромиссную негу. Она же просто закрыла глаза, и скромная улыбка осенила ее лицо. С Ливадии вполне можно было писать «Венецианскую купчиху в момент довольства».

Я смотрел на всё это и думал, какими словами Ливадия будет описывать мужу проблемы с машиной, возникшие у нее на обратном пути к фермерскому хозяйству, и способы, которыми они воспользовалась для их разрешения. И в моей голове сами собой рождались поэтические строки:

Здравствуй, муж!

Меня заждался?

А вот и я!

Приехала с подарками!

По дороге

Сломалась машина,

Бензонасос!

Представь – картина!

Джип ткнулся носом, я вышла и заплакала —

Кругом поля

И я одна,

И ни души!

И только лишь лягушки

Громко квакают,

Щебечут птицы,

И ковыль шуршит!

Я села в пыль

Без сил,

Как сказано, кругом ковыль

И девясил!

– Что делать-то? —

Мысль бьется в голове подброшенным наверх с капустою мешком,

– Машину бросить

И идти пешком?

Идти, но степь кругом,

Ковыль, лягушки, птицы!

И воздух хоть и свеж,

Но пеший переход продлится так аж до второй седьмицы!

И потеряешь ты меня,

Миленок, в пустоте степной,

А коли не успею вовремя

Прийти домой?

Приду, а там уже другая

У печи,

Толчёт, раскатывает тесто —

На шанежки, на калачи?

Нет, этого я допустить

Нисколько не могла,

Решила помощи я попросить

И руку в характерном жесте подняла.

Чрез полчаса

Вдали – столб пыли,

Катит механизатор Павел,

Вся рожа в масле, жопа в мыле!

Зато с руками парень

Золотыми,

И ни смотри,

Что рожа с жопой (и всё остальное) в мыле!

– Что, – говорит, —

Случилось у тебя?

А я: – Бензонасос

Надумал преподать урок о бренности вселенской бытия!

– Ну, это не беда, красавица! —

Павлуша улыбнулся – сильный, загорелый,

– С бензонасосом мне возиться нравится,

Уверен, победим одною левой!

И враз нырнул под джип,

Отковырял с бензином бак,

Достал бензонасос —

И вертит так и сяк!

Прошел один час,

А затем второй,

А на исходе третьего

Павлуша вылез из-под джипа – по виду благородный мифический герой!

Зубы белые,

Рожа в масле,

Руки в бензине,

Жопа в мыле!

– Всё, – говорит, – красавица,

Готово!

Завел машину, завелась!

Здорово!

– А мне, хозяйка, за труды! – Павлуша зубы скалит, —

Потребна компенсация!

Поэтому вопрос нахальный —

Не хочешь ли ты мне, например, отдаться?

Прямо в поле,

Здесь?

Пока кругом ковыль,

И время для интима есть?

Я смотрю на него

И думаю:

Бревном огреть его

Иль дать ногою в зубы?

Павлуша совсем оборзел,

Интима в поле захотел!

Не знает, что я

Верна тебе, муж, до самого до судного дня!

Пришлось объяснить ему кое-что —

Холодным взглядом, хриплым визгом:

– Павлуша, ты для меня никто!

И не тряси передо мной своей пипиською!

А в довесок к словам

Применить пистолет газовый – с зарядом перцовки,

Выстрел, два!

Павлуша упал, а я вскочила в машину и нажала на газа педаль с присущей

мне с детства сноровкой!

И была такова,

Вольна, как ветер в поле,

Отыметь меня не судьба,

И плевать, что Павлуша таким раскладом совсем не доволен!

Главное, что я отбилась

От бандита грубого, от этого мужлана,

Главное, верность тебе сохранила,

В грязь лицом не рухнула, не упала!

И вот теперь перед тобой,

Верная, как соколушка ясная,

Пойдем, милый, в кроватку, домой!

Отметим чудесное моё спасение, спасенье прекрасное!

Не знаю, вероятно, сию поэму в миниатюре я никогда не опубликую, но пусть сохранится в закромах памяти – как образчик спонтанных строк, инициированных наблюдением за сценой безудержного фермерско-потребительского секса!

Довершая правдивое повествование о Ливадии, скажу – с Женей у нее случилось еще раз – после починки джипа.

Хозяин как раз к тому времени восстановился после дневного выброса энергии. Техник-ремонтник-автомеханик Володя уехал (взяв с Ливадии обговоренную цену), и Женя с фермершей напоследок решили выпить чаю перед ее долгой поездкой до фазенды. А ведь известно, где чай, там и всё остальное: «Девушка! Чай, водка, потанцуем?»

Во второй раз инициатива снова исходила от Ливадии (а Женя снова не ожидал). Только он собрался взаправду разлить чай по кружечкам, достал варенье, шоколад и тульский пряник, только придвинул два кресла поближе к чайному столику, только… но не тут-то было!