вот в определённый день мы к стабу подкатываем — кстати, Энгельсом именно стаб зовётся, не знала? А базу так базой и называют. Так вот, в определённый день мы к Энгельсу подкатываем, а нас там уже встречают. Ну мы выгружаем то, что привезли, флешки с метками и письмами передаём, загружаем всякое от стронгов, и дальше едем.

Ага, вот почему Танк так и не сказал ей название — попросту привык говорить «база». Только на что он рассчитывал, отправляя туда Шпильку? Надеялся, что она, следуя рекомендациям, окажется в нужном месте в нужное время? Что ж, в этой гипотезе есть прорехи, но и логика тоже присутствует.

— И когда там быть нужно?

— Завтра, — ничего не заподозрив, сообщил Фарт. — В течение суток нас там обычно ждут, потом уходят.

— Пешком успеем? — деловито поинтересовалась Шпилька, уже не скрывая интереса.

— Если напрямки — может, и выйдет, — почесал заросший щетиной подбородок Фарт. — Тут километров тридцать осталось. Единственное — там ещё одну автотрассу пересечь надо будет. Если внешники большую охоту на иммунных объявили, то наверняка там засаду устроят.

— Значит, будем внимательны и осторожны, — решила Шпилька и, подумав, добавила. — И поторопимся. Мне тоже надо кое-что передать стронгам.

Фарт склонил голову на бок и задумчиво оглядел Шпильку. Но от вопросов воздержался.

— Видимо, что-то важное, — только и сказал он.

— Более чем, — уклончиво ответила Шпилька.

Дальнейший путь пролегал сначала по колдобистому полю, по краям которого мелькали то крохотные деревушки, то берёзовые и дубовые рощи. Изредка Лайма останавливалась и, топорща шерсть на загривке, внимательно всматривалась вдаль. Но нюх иммунной собаки, видимо, оказался острее обоняния заражённых тварей — никто на Шпильку с Фартом так и не напал.

Дальнейший разговор не клеился. Шпилька не спешила выдавать, что один из стронгов — её крёстный, — и что внешники, вполне вероятно, ведут охоту именно на неё. А Фарт никак не мог понять, почему Шпилька настолько мало знает об Улье — на свежую она уже не была похожа. И при том, что вела себя, как опытный рейдер, понятия не имела ни о жизни стабов, ни об их количестве или взаимодействии. И этим вызывала у Фарта стойкое ощущение засланного казачка. Не муровского, эти отбросы известно как к женщинам относятся — подстилка, и точка. А вот агентом внешников она вполне могла быть. Отсутствие скафандра Фарта не смущало. Вполне возможно, что случилась разгерметизация, и Шпилька, вдохнув насыщенный спорами воздух Стикса, стала иммунной. Или ей попросту вовремя скормили белую жемчужину, чтоб остановить заражение. Таким путь домой заказан, там они — источник заразы. А тут — ценнейшие агенты, которых можно замаскировать под местных рейдеров.

Единственно, что смущало Фарта во всей этой стройной теории — собака. Немка весила килограмм сорок, а значит — была иммунной. Всеядные животные в абсолютном своём большинстве становятся заражёнными. Процент обладателей иммунитета среди них — куда как низок в сравнении с людьми. Может, собаку тоже накормили жемчугом? Да нет, на животное такую ценность никто тратить не станет точно. Или внешники и на такое готовы ради того, чтоб узнать, где же именно в Энгельсе окопались стронги.

Свои подозрения Фарт, понятное дело, держал при себе. Раз Шпилька так стремится к стронгам, то пусть они с ней и разбираются. Не на базу же он её ведёт, а всего лишь к условленному месту встречи на краю Энгельса.

Шпильку подозрения Фарта не волновали. Она, словно нацеленная стрела, стремилась достичь намеченной цели. На откровенность с курьером она идти не собиралась — хватит, с Ли уже наоткровенничалась. И получила соответствующий результат. Больше она на эти грабли не наступит.

Далеко впереди замаячили очертания чего-то, отдалённо напоминающего железнодорожный вокзал.

— Нам туда? — поинтересовалась Шпилька.

Фарт кивнул.

— За станцией будет железнодорожный мост над рекой.

— Удобное место для засады, — прищурилась Шпилька. — Одна загонная команда — на станции. Другая — за мостом. Ловушка, из которой не выбраться.

— Не-а, — мотнул головой Фарт. — На противоположном берегу — кластер с частой перезагрузкой, примерно каждые два часа. Там лес прилетает, густой, дикий. Засаду из десятка человек спрятать можно, но не технику. Но смысла нет — слишком большой риск попасть под кисляк. Спор внешники в своих скафандрах не надышатся, но головой при перезагрузке поедут гарантированно. Так что нет, в клещи нас там никак не возьмут.

— Зато на самой станции могут подловить, пока мы перезагрузку будем пережидать.

— Есть такое, — неохотно согласился Фарт. — Если кисляк на подходе появится, мы станцию попробуем обойти по краю, и сразу, как он уйдёт, рванём по мосту. А если нет — придётся рискнуть. В открытом поле ждать — плохая идея, любой беспилотник нас срисует ещё до того, как мы его заметим.

— Значит, продолжаем идти и внимательно смотрим на тот берег, — решила Шпилька.

К станции они подошли примерно через час. Никакого тумана на противоположном берегу не было и в помине. Значит, придётся искать укрытие в замерших у перронов поездов. Или в обшарпанном здании вокзала, увенчанного башенкой с давно остановившимися часами.

— Этот ведь не стаб, да? — спросила Шпилька, разглядывая вокзал.

— Нет, перезагружается раз в пять-семь лет примерно. Вон тот товарняк, — Фарт указал пальцем на замерший немного в стороне, на запасных путях поезд, — стронги всегда обносят. Там пара БТРов прилетает на нём, в вагонах миномёты всякие, ракетницы, боеприпасы к ним. В общем, всё то, что в Стиксе дороже золота идёт. Рейдеры из Каменки, говорят, однажды попытались стронгов опередить, но неслабо по щам наполучали и свалили пустыми. Теперь у тех же стронгов эти миномёты покупают.

— БТРы тоже?

Фарт фыркнул.

— Кто ж им продаст! Да и ни к чему, по большому счёту. Стронги внешников на себя взяли, отвлекают их от жителей остальных стабов, воюют с ними. Внешники вообще довольно долго в своём Саратове сидели и носа наружу почти не высовывали. Я прям даже не знаю, что случилось, что они сегодня настолько осмелели, что аж на караван решили напасть.

«Меня ищут — вот что случилось», — чуть было не ляпнула в ответ Шпилька, но вовремя прикусила язык.

Фарт обошёл справа немного не доехавший до перрона пассажирский поезд, взобрался по лесенке к двери, дёрнул её на себя.

— Так хотя бы с воздуха не заметят, — пояснил