– Вчера утром, как ушел, так и не возвращался, – уверенно сказала она.

– Откуда вы знаете?

– Да вот, жду ее, – она кивнула на окно. – Все надеюсь, что одумается.

– Понятно. Спасибо.

– Погоди. – Оперевшись о стол, она поднялась. – Я же знаю, что вы все между собой общаетесь, созваниваетесь и переписываетесь. Давай с тобой договоримся: если Костя появится здесь, я тебе позвоню, а если ты узнаешь что-то про Виту, то ты мне?

Я пожала плечами:

– Не думаю, что я что-то узнаю.

Но она все равно оторвала клочок бумаги от счета по коммунальным платежам и карандашом записала номер:

– Позвони, пожалуйста, если появится информация.

На улице резко похолодало, или, может, так ощущалось из-за волнения.

«Пандоры» на месте не оказалось. Я была рада, что у Артёма с Витой все получилось, хотя ее маму все равно было немного жаль. Слишком уж несчастной она мне показалась.

Я стояла в полной растерянности, не зная, что предпринять.

В какой момент нужно начинать волноваться из-за пропажи человека? С одной стороны, это Амелин, который был способен на совершенно непредсказуемые поступки, но с другой – это тот же Амелин, который писал мне по сто раз на дню.

«Ну, давай же, звони!» – гипнотизируя телефон, я отправляла мысленные сигналы во Вселенную. И она услышала меня, загоревшись экраном вызова. Вот только звонил не Амелин.

– Тонечка, пожалуйста, давай встретимся! Иначе я лопну от счастья, – на одном дыхании сообщила Настя. – Вчера такое было, такое… Я просто поздно вернулась, а потом из-за елки никак не могла позвонить.

К сожалению, она выбрала совсем неподходящий момент, чтобы я могла разделить ее восторги.

– Лёха сказал, что Амелин сегодня не пришел.

– Да, его почему-то не было. Так как насчет встречи?

– Извини, я сейчас занята.

– Ты какая-то грустная. Что-то случилось?

– Мне нужно ехать в одно место, – сказала я не соврав, а неожиданно сообразив, что должна сделать.

– А что за место? – заинтересовалась Настя.

– Можно я тебе потом расскажу?

– Хорошее?

– Хуже только школа.

– Просто, если тебе скучно, я могла бы съездить с тобой.

– Но это правда дурацкое место. Туда с подругами не ездят.

– Я могу и на улице подождать. Умоляю! Мне так хочется с тобой поговорить.

Настя действительно выглядела неприлично счастливой и была переполнена эмоциями, но так получилось, что всю дорогу говорила в основном я.

– Я на себя злюсь. Очень. Ничего ведь не происходит, а я волнуюсь. Помнишь, ты когда-то сказала, что любить – значит волноваться? Наверное, поэтому. Говорю себе: какая-то очередная придурь. Привиделось что-то, приснилось, показалось, новый виток самокопаний, ревности или еще бог знает чего. Это же Амелин, с него станется. Но в то же время он никогда бы не стал выкидывать свои сумасшедшие штучки, зная, что я и так переживаю из-за мамы. Нет, Насть. Если он и творит дичь, то только из благих побуждений. Сейчас не тот случай.

Настя слушала внимательно и сочувственно, и мне стало стыдно, что я порчу ей настроение.

– Однажды, когда он был совсем маленький, в деревне на него напал местный козел и немного боднул. – Я рассмеялась, вспомнив, как Костик весело об этом рассказывал. – А у его бабушки тогда был день рождения и пришли гости. Ему было очень больно сидеть, но он ни разу не пожаловался, потому что не хотел ее расстраивать. Так что бабушка только на следующий день обнаружила у него на попе огромные синяки. И вот так во всем. Понимаешь?

– Знаешь, а я раньше думала, что ты очень скрытная и себе на уме.

– Мои родители тоже так думают.

– Ты и правда скрытная, но я теперь знаю почему. Ты ранимая и очень боишься, что это кто-то заметит.

– Амелин тоже так говорит, но…

– Никаких «но». – Обхватив меня за шею, Настя крепко прижалась, и ее волосы засыпали мне лицо. – Не переживай. Все очень скоро разрешится.

Дорогу я помнила плохо. Мы были там с Амелиным летом, и теперь среди одинаковых заснеженных улиц я никак не могла отличить небольшие исторические особнячки друг от друга. К счастью, уже стемнело, и, завидев издалека светящиеся контуры неоновых девушек, я сразу узнала эти двери.

– Мне подождать? – спросила Настя из вежливости.

– Ладно, пойдем.

Не оставлять же ее одну в темноте на морозе возле стриптиз-клуба.

Было только семь часов, и он еще не открылся, но я решила рискнуть. За стойкой на входе сидел широкоплечий охранник и что-то смотрел на планшете, а завидев нас, буркнул, что они с восьми. Я сказала, что мы по личному вопросу к Диане, и тогда он нас пропустил.

В зале уже вовсю суетились официантки, бармены, уборщицы. В нашу сторону никто не взглянул.

Когда мы приходили в прошлый раз, Диана увела Амелина за таинственную красную дверь в конце зала, и я направилась прямиком туда. Настя, с интересом озираясь, робко семенила за мной.

Первое, что мы услышали, попав в длинный узкий коридор, – это громкий вульгарный женский смех. Какая-то девчонка в трусах выскочила из одной двери и забежала в другую. Оттуда же выплыла немолодая силиконовая блондинка и прошла к выходу. Я уже видела ее раньше. Наверное, стоило спросить ее про Диану, но я поздно спохватилась.

Мы поравнялись с большой открытой комнатой, где вдоль стены в ряд стояли туалетные столики с зеркалами, как в парикмахерских. Комната была заполнена полуголыми и голыми женщинами.

– Здравствуйте, где мне найти Диану? – Я заглянула внутрь, и в мгновенно наступившей тишине все повернулись в нашу сторону.

– В конце коридора правая дверь. – Девушка, сидевшая к нам ближе всех, взмахнула ладонью, показывая направление. – Только подольше стучите, она может спать.

– И может – не одна, – ехидно выкрикнул кто-то сзади.

Они принялись перекидываться шуточками, и мы поторопились уйти.

Но Диана была одна, хотя, возможно, до нашего прихода действительно спала.

Ее комнатка напоминала жилую, а на узком диванчике я разглядела неубранную постель.

Лицо у нее было ненакрашенное, чуть припухшее, а глаза красноватые и слегка затуманенные, однако гладкие черные волосы блестели по-прежнему безупречно.

Из выреза тонкого ярко-красного халата чуть ли не вываливалась огромная грудь.

– Чего вам?

– Я Тоня, – сказала я.

– И?.. – Она протянула руку, взяла откуда-то из-за двери стакан с чем-то напоминающим колу и сделала глоток.

– Я по поводу Костика.

– Костика? – Диана наморщила лоб.

– Амелина, – пояснила я.

– А. – Ее лицо посветлело. – Насчет малыша? А что с ним?

– Он… он… – У меня никак язык не поворачивался спросить так, как я изначально планировала: резко, хлестко, с