Он пожал плечами. Улыбка была все такой же мальчишеской, обаятельной:

– Ну, вот представьте себе, что Потрошитель убил бы вас, миссис Маллоуэн. Миссис Кристи. Какие были бы заголовки: дьявол, убивший королеву детективов. Это вошло бы в историю.

– Наверное. Если бы вы были виновны. Но я уверена, что вы невиновны.

Его взгляд стал напряженным:

– Уверены?

Она села рядом с ним на кровать и ласково потрепала по руке.

– Конечно. Вы же умный паренек, Гордон. Разве такой стал бы разбрасывать всюду улики? Эти вещи на конторке… не имеющие никакой ценности предметы: расческа без зубцов, авторучка, дешевые часы.

Он задумчиво хмурился:

– Значит, вы это видите? Что меня подставили?

Она улыбнулась и сжала руки, хлопнув в ладоши.

– Вот именно. И я знаю, кто это сделал и как это сделано.

Все еще хмурясь, он кивнул и с жаром попросил:

– Пожалуйста, скажите мне!

– Противогаз ведь нашли, знаете ли – полиция. С номером, который скорее всего укажет на вас, Гордон. Я что-то не вижу противогаза ни здесь, ни при вас.

– Да. Его украли несколько дней назад.

– Так я и знала! – Она заговорщицки подалась вперед. – Эти улики подбросили, Гордон. И чьих это рук дело?

– Чьих?

– Я вам скажу, хоть мне и невероятно грустно. – Она с тяжелым вздохом понурилась. – Мой «друг» и ваш «благодетель»… Стивен Глэнвилл. Кому, как не ему, с его связями в Министерстве военно-воздушных сил, добраться до ваших личных вещей, незаметно войти и подбросить эти улики?

– Но зачем это Глэнвиллу?

– Он известный бабник, наш Стивен. И хотя и отрицал это, но, несомненно, имел интрижку с Нитой Уорд. И он мог… мне безумно неприятно это вам говорить, ведь это сделает вам больно, Гордон… мог положить глаз на вашу прелестную жену.

Глаза у курсанта вспыхнули:

– На Джанет?

– Боюсь, что да. Он ошивался на репетициях, когда заметил ее… Мне кажется, она не давала ему повода для тех идей, что у него явно возникли в отношении нее, так что умоляю вас: не вините и не укоряйте ее. Но если вас устранить…

– …у него будут развязаны руки! – закончил за нее Камминз, гневно сузив глаза.

– Мне достаточно было увидеть вашу славную жену, – продолжила Агата, – чтобы все про вас понять, Гордон. Когда в вашей жизни есть такое милое, желанное существо, вам ни к чему сомнительные прелестницы Вест-Энда.

– Я ее люблю. Джанет чудесная. Я ни за что не стал бы делать ей больно.

Она снова сжала его пальцы:

– Тогда вам надо отстаивать свою невиновность. И я вам помогу, Гордон. Я стану вас защищать. Вместе мы разоблачим эту ужасную подтасовку и восстановим ваше доброе имя.

Он посмотрел на нее почти с любовью:

– Вы чудесная, миссис Маллоуэн. Вы… вы словно персонаж одной из ваших книг.

– Как и вы, Гордон. Как и вы.

Тут дверь распахнулась, и на пороге возник инспектор Гриноу с револьвером в руке. Такое оружие выдавалось только в том случае, когда служащий полиции видел в нем жизненную необходимость – и Гриноу явно ее увидел. При виде Агаты глаза его округлились, но взгляд тут же сделался жестким. Он направил на курсанта оружие, а у него за спиной появились еще два следователя, тоже вооруженные.

– Вставай, Камминз, – приказал инспектор. – Руки на голову… Едешь в кутузку!

Курсант устремил взгляд на Агату:

– Скажите ему, миссис Маллоуэн! Скажите ему, что я не виноват.

– Я поделюсь с инспектором всеми подробностями, – мягко отозвалась она. – Не сомневайтесь. Идите мирно, милый, и это будет говорить в вашу пользу.

Инспектор и следователь втиснулись в комнатку. Один надел курсанту наручники, а инспектор объявил уже по всем правилам:

– Вы арестованы за нанесение тяжких телесных повреждений Грете Хэйвуд… Уведите его.

Двое повели Камминза к выходу, когда он еще раз обратился к Агате:

– Обязательно скажите ему! Обязательно!

– Скажу, – заверила она его с улыбкой. – Непременно.

Когда они остались одни, инспектор спросил:

– Что вы, к дьяволу, тут делаете и что тут вообще происходит, Агата?

Не обратив внимания на первый, она ответила сразу на второй вопрос:

– А, я убедила его, что верю в его невиновность. – Она показала инспектору сувениры убийств на крышке конторки. – Я сказала ему, будто уверена, что его подставил Стивен Глэнвилл, подбросив эти улики – и другие, как противогаз… Полагаю, вас сюда привел номер на маске?

– Да. Вот почему мы арестовали его только за нападение на ту проститутку, Грету Хэйвуд. Но мы достаточно скоро перейдем к обвинениям в убийствах. А почему именно Глэнвилл?

– Бедняга Стивен с его женолюбием… он был убедительным подозреваемым. При его положении в Министерстве военно-воздушных сил вполне можно было подставить паренька.

– Какая неимоверная чушь!

– Да, конечно же, – весело согласилась Агата.

– Да ведь Камминз прекрасно знал, что Глэнвилл этого не делал! Почему же ваши слова убедили его?

– Важно было то, что ему это показалось хорошей защитой… и его адвокат в свое время может попытаться использовать эту версию. Мне нужно было убедить его в том, что я считаю его невиновным и готова защищать ценой собственной жизни… Возможно, вы еще не слышали, Тед, но этот безумец спас мне жизнь совсем недавно, когда театр обрушился.

Инспектор со вздохом кивнул:

– Я уже в курсе. Видимо, он решил, что вы у него в долгу.

– У меня нет перед ним никакого долга: он подумывал убить меня в качестве последнего эффектного жеста. Но я его от этого отговорила.

– Господи! Как вам это удалось?

– Право, инспектор, это было просто. Пареньку нравятся мои работы. – Она указала на стопки книг. – Он – поклонник… Можно мне кое-что вам показать?

Она увела пораженного инспектора на кухню.

– Поскольку имеется изолированная спальня и пожарная лестница вот здесь, любые показания его соседей, которые скажут, будто видели, как он идет спать, веса не имеют.

– Это так, – согласился инспектор, разглядывая лестницу. – Вот только как нам обойти проклятые журналы увольнений?!

Она рассмеялась – искренне и весело:

– Ох, инспектор, именно поэтому я и начала подозревать нашего курсанта. Я ведь была замужем за военным летчиком первой войны, так что хорошо знакома с журналами увольнений и тем, как мужчины покрывают друг друга, тайком отправляясь навестить возлюбленных или жен… необязательно в этом порядке.