в могильной тишине того места, откуда доносился жуткий голос. Из той тьмы, откуда искатели ингредиентов услышали голос, вышла фигура человека, скрытая серым плащом. Просторный капюшон закрывал его глаза, и лишь небритый подбородок могли лицезреть наблюдавшие искатели.

Он вышел из темноты, он был вооружен луком, нацеленным то на одного, то на другого путника. Ночной гость совсем немного подошел к ним поближе, держа их на расстоянии неподготовленного выстрела.

- Не вздумайте убегать или, что еще глупее, нападать на меня, - пригрозил он своим хрипловатым голосом, - Выпустить две стрелы в обоих из вас у меня займет меньше времени, чем вам подумать об этом.

Лицо Велемира пропиталось смесью страха, отчаяния и растерянности. Амитас, который при любом исходе никогда не терял живительного огня в глазах и всегда, как всем казалось, слегка улыбался, на этот раз был безрадостнее покойника. Но все же он осмелился заговорить.

- Что тебе нужно? – быстро спросил он, - Бери, что хочешь, но не трогай нас. Ты не вправе...

- Еще слово, и я проткну тебе глаз, цыпленок, - не дал высказаться Амитасу незнакомец, - Ты, - он обратился к Велемиру, - Залезай в повозку и вытаскивай оттуда монеты и драгоценности.

Дрожа от страха и холода, Велемир последовал указанию таинственного злодея. Он неспешно вскарабкался внутрь повозки, не имея представления, есть ли там драгоценности или вообще что-то путное. Незнакомец в плаще невозмутимо держал на прицеле Амитаса, застывшего в неподвижности.

Но вместе с этим произошло еще одно событие. Неудачное Амитас и его спутник выбрали время для похода к трактиру. Хотя именно Амитас породил это, вышвырнув бутылку с трупным эликсиром Учителя на дорогу.

В том месте, где разлилась эта зловонная жидкость, и звонко рассыпались мелкие осколки, выросло ужасное создание. Когда оно появилось, ни Амитас, ни Велемир, ни незнакомый негодяй еще не видели его. Но при взоре на это кошмарное порождение обычный житель Серебрицы окоченел бы от ужаса.

Глава 29. Шлем, трость и меч

В то время, как вся собравшаяся сходка людей, желающих исцелить Луда Проныру, покинула землянку Белославы, в соседнюю землянку в гости к кузнецу постучался Мирон. Как было сказано, дверь Рантага была укреплена черным чугуном, а из двух окон полыхал слабый свет. Белослава уверила Мирона, что ее сосед надежный и добропорядочный человек, но совсем забыла, что первым, кого путники встретили в деревне, как раз и был кузнец Рантаг. Именно он умчался за ней на ярмарку по просьбе путников.

Тогда они в первую очередь искали травницу, но ее не оказалось дома, а пьяного лежащего Велемира они просто не заметили. Тут-то и оказался кстати рядом Рантаг, вышедший из своего дома-кузни на свору пришедших людей.

На трехкратный стук в дверь из землянки послышался какой-то звенящий голос:

- Входите.

«Что за незнакомый голос?», подумал Мирон, ведь у кузнеца он совсем другой, крепкий и добродушный. Тем не менее, он вошел внутрь. Жилище Рантага представляло собой две половины, одна половина была обычным холостяцким набором мебели, другая же была самой что ни на есть кузницей. Огромная кирпичная печь, от которой дымоход шел в стену, кузнечные меха, куча железных заготовок и полки с готовым товаром, где валялись щиты, мечи и прочее оружие. Рантаг жил и трудился здесь одновременно.

Но самого кузнеца в жилище не было. На стуле за столом, попивая какое-то пойло, сидел важный старик в шляпе, который толком-то и не взглянул на вошедшего Мирона. Одет он был вроде бы роскошно, но эта роскошь отдавала какой-то дешевизной и искусственностью. И, надо заметить, вид его был потрепанный, словно он валялся в какой-то канаве.

- Добрый вечер, сударь! Точнее, уже доброй ночи! – поприветствовал Мирон незнакомого обитателя землянки, - А где хозяин? Не вернулся еще?

Незнакомец сидел, положив одну ногу на другую, высоко задрав нос и громко причмокивая, когда отпивал из кружки. Возле него к столу прислонялась трость. Сначала он словно не замечал Мирона, но потом все же решил обратить на него внимание.

- О, у нас гости. Что вам надобно? Не обращайте внимания на мой вид, это издержки моего дела. Кстати, зовут меня Трюмирос. Скряга Трюмирос. Но вы меня можете звать просто Трюмирос.

Мирон слегка опешил от такого важного и немного нахального человека. Но привычка беседовать со всеми по-дружески не могла позволить ему сказать что-то дерзкое в ответ.

- Я говорю, куда делся Рантаг, хозяин землянки. Или он еще не вернулся? Вот-вот он должен был вернуться с ярмарки. А, кстати, я Мирон.

Скряга отложил кружку на стол, подобрал трость и легко постучал ей по большому сундуку рядом. Несколько мгновений он прислушивался, словно ожидая от сундука что-то в ответ. Затем приподнялся и так же легко, но уже сильнее, пнул пару раз по сундуку. И тут Мирон открыл от изумления рот, поскольку из сундука послышалось плохо различимое бормотанье, приглушенное стенками сундука.

- Если ты про этого, - сказал Скряга, садясь обратно за стол, - То он дома. Я его засунул в сундук, а то начал меня он учить житию-бытию. Говорит, что я грязный жулик. Ну и пусть теперь отбывает наказание, нечего такими словами бросаться! Я потомок рода Трюмиросов, а не какой-нибудь безродный пес.

Мирон подошел поближе к сундуку, разглядывая его и пытаясь понять, как этот старик смог засунуть туда крепкого и сильного кузнеца.

- А давай его вытащим, сударь, - по-братски попросил он Скрягу, - Уверяю, называть тебя он так больше не будет, а вот мне этот человек очень нужен.

- А ты вообще кто такой? – презрительно покосился Скряга на добродушного толстяка Мирона, - Выглядишь ты безобидно, но меня сегодня такие же безобидные милые люди чуть ли не выкинули в овраг. Ты хоть представься, что ли.

- Я же представился уже, - рассмеялся Мирон, как обычно щуря свои глаза при смехе, - Я Мирон, простой кучер, пришел спасти своего сударя от хвори, и этот славный парень в сундуке мне бы помог.

Простодушный вид и открытость уверили Скрягу, что перед ним вполне неопасный человек. Немного посопротивлявшись, он все же внял просьбе Мирона и отодвинул щеколду сундука.

Как только он это сделал, оттуда выскочил Рантаг, запыхавшийся, красный и разъяренный. Вся одежда его была в пыли, что таилась в сундуке.

- Да