– Ну что же, дорогие мои помощники! – Степаныч громко хлопнул в ладоши, призывая присутствующих к тишине и вниманию. – Предлагаю обсудить фронт работ.

– Я думала, что еду на отдых, а не на фронт, – на площадку в сопровождении Макса неспешно вышла Даша.

– Ага, оно и видно! – подбоченилась Люся. – Вырядилась, как на парад. Собираешься на шпильках по поместью скакать?

– Я вообще не собираюсь по поместью скакать, – Даша презрительно дернула плечом. – Нашли идиотку. У меня маникюр и вообще... – она задумчиво посмотрела на свои отполированные коготки. – Но вам, деревенским, я в грязи копаться не запрещаю. Рожденный ползать летать не может.

– Это кто это у нас здесь рожден ползать?! – Люся оттолкнула попытавшегося было удержать ее Петра, сделала шаг навстречу Даше. – Ты смотри, курица городская, чтоб тебе тут крылья не пообломали и хвост не повыдергали!

– Люся! – Степаныч с укоризной покачал головой, но на дне его светло-карих глаз Михаил успел заметить молчаливое одобрение.

– Даша, разве так можно?! – На щеках Надежды Павловны вспыхнул румянец. – Мы здесь в гостях, и я попросила бы тебя о подобающем поведении.

– Она первая начала, – буркнула Даша и, увлекая за собой ухмыляющегося Макса, отошла в сторонку.

– Сама дура, – не осталась в долгу Люся и с вызовом посмотрела на окружающих.

– Так что там у нас с фронтом работ? – Надежда Павловна поспешила загасить готовый вновь разгореться конфликт.

– Одну минуточку, – Степаныч поманил к себе Петра. – Петя, это же у тебя фотоаппарат?

– Ага, фотик, – парень расплылся в довольной улыбке, – батя подарил за то, что школу без трояков закончил. Сейчас тренируюсь.

– А давай ты будешь тренироваться на нас. Ну что, молодые люди, – Степаныч обвел присутствующих вопросительным взглядом, – вы не возражаете, если Петр будет нашим фотокорреспондентом?

В ответ раздался нестройный гул голосов, большей частью одобрительный.

– Ну, в таком случае давайте-ка становитесь вот тут, возле статуи. Обозначим первый день работы стройотряда коллективным снимком на фоне достопримечательностей старого парка.

* * *

Петра нашла Люся. Посреди ночи душераздирающим воплем подняла на ноги все поместье. Василию Степанычу последнее время совершенно не спалось, и истошный крик не разбудил его, а лишь вывел из тяжких раздумий. А вот остальных обитателей поместья ночное происшествие застало врасплох.

Горничная, разбитная, пышнотелая деваха чуть за тридцать, которая непонятно за каким чертом не ушла этой ночью домой, на бегу запахивала полы коротенького халатика и причитала едва ли не громче Люси. Сторож Макар, старый и безобидный, выскочил из своей будки с берданкой наперевес и тут же принялся палить в воздух. Василий Степанович по старой своей хозяйской привычке успел подумать, что придется отправить Макара в отставку. Это он сейчас в небо палит, а не ровен час, с перепугу стрельнет в кого-нибудь из людей. Или проще берданку отобрать от греха подальше? Ладно, не о том сейчас нужно думать. Странно, что Люся осталась ночевать в поместье. Никогда не оставалась, а тут пожалуйста...

– Что там, Степаныч? – Сандро, растрепанный, по пояс голый, нагнал его на середине пути. – Что с Люси? Жива?!

– Жива, если так орет! – Василий Степаныч остановился, переводя дыхание. – Чего это она в поместье осталась?

В ответ Сандро лишь махнул рукой и припустил вперед с утроенной силой. Поди угонись за таким.

Люся нашлась на площадке перед статуями, полуголая, в коротеньком халатике, она сидела на влажной от предутренней росы земле, гладила Петра по разбитой, окровавленной голове и выла белугой.

– Я прогуляться... посмотреть просто... – Вид у нее был совершенно невменяемый, а в растрепанных волосах застряла пушинка. Василий Степанович даже удивился своей зоркости: рассмотреть в темноте такие детали не всякому молодому под силу. Наверное, это из-за стресса у него зрение обострилось. – Я иду, а он тут... – Люся провела ладонью по Петиным волосам, поднесла к лицу перепачканную чем-то черным ладонь, и вой ее перешел в истеричный визг. – Споткну-у-у-лась! Прямо об него...

– Люси, дорогая! – Сандро попытался обнять ее за плечи, но она посмотрела на него совершенно диким, невменяемым взглядом, отшатнулась, окровавленной рукой вцепилась в штанину Василия Степановича.

– Не трогай! Даже пальцем не смей... гад такой! – Люся погрозила Сандро пальцем, и на ее лице отразился неприкрытый ужас.

– Все! Не буду, только успокойся, Люси! – Сандро, точно признавая поражение, поднял вверх руки, отступил на шаг.

– Степаныч, – зареванное Люсино лицо в призрачном лунном свете казалось точно вырубленным из белого мрамора. Василий Степанович перевел взгляд на Спящую даму и невольно вздрогнул. Сейчас, в этот тонкий межевой момент между ночью и утром, Дама казалась живой. Живее и реальнее застывшей на коленях Люси. – Степаныч, он живой, да? Ну ты посмотри сам, живой он или нет! Я не понимаю ничего, не чувствую... Я его по имени зову, а он молчит... А глаза у него закрыты. Это ж хорошо, что закрыты, правда? Был бы мертвый, они бы открытые были, как у покойника. Ой, мамочки, – Люся обхватила себя за плечи, принялась раскачиваться из стороны в сторону, причитая: – Что мы Маринке скажем? У них же дети и вообще любовь... У них любовь, а он поперся среди ночи черт знает куда, чтобы какая-то гадина его убила!

Василий Степанович тяжело вздохнул, сделал знак вконец растерявшемуся Сандро, сказал шепотом:

– Убери ее отсюда, Петра нужно осмотреть. Вдруг и в самом деле живой еще.

Точно почувствовав приближение Сандро, притихшая было Люся снова забилась в истерике, зашлась криком:

– Не трогай! Душегуб проклятый! Ненавижу!

– Наверное, шок. – Сандро пожал широкими плечами и, обхватив визжащую и вырывающуюся Люсю за талию, потащил прочь от Петра.

Василий Степанович присел на корточки перед неподвижным телом участкового, нащупал на кадыкастой шее тонкое, едва различимое биение пульса.

– Живой? – послышался над ухом сиплый голос Макара, а в лицо дохнуло таким ядреным перегаром, что защипало глаза.

– Живой, кажись.

– Так это, коли живой, так нужно в «Скорую» и хозяину позвонить. Нехай приезжают, разбираются. – Макар присел рядом, и перегарный дух сделался совершенно невыносимым.

Уволить – вынес свой вердикт Василий Степанович. Пить на боевом посту – это самое распоследнее дело, придется все ж таки с Михаилом поговорить. Но это позже, сейчас нужно что-то делать с Петром. Успеет «Скорая»? Тут же ситуация серьезнее некуда, а телефона мобильного с собой ни у кого нет. Кто ж спать ложится с мобильником?

– Макар, у меня в кабинете телефон, лови-ка ключи! – он швырнул связку сторожу.

Ключи упали в траву, искать их теперь да искать.