Секунду в кафе царила нерушимая тишина. А потом Марина испуганно ахнула.

Невеста стремительно уменьшалась. Вот она стала ниже на голову. Вот она уже ростом со стол. Вот малыш-жених не помещается у нее в кулаке и шлепается на пол, хотя падать ему недалеко – белобрысая ро́бленная не выше табуретки. Испуганно пища, она словно складывается… Замирает. Рядом с женихом размером с огурец стояла крохотная, не больше игрушечного пупса, невеста. И отчаянно, взахлеб рыдала.

– Ну что? – угрожающе процедила бабушка Сирануш, и ее невидимый для больших людей, но ощутимый, как падающий на голову кирпич, взгляд прошелся по Оксане Тарасовне и уцелевшим робленным. – Еще кто-нибудь замуж за ачуч-пачуч хочет? Еще кого-нибудь благословить? Я могу…

– Нет, спасибо, не надо, мы, пожалуй, пойдем, – пятясь сама и отпихивая к дверям оставшихся трех девчонок, забормотала ведьма-хозяйка, опасливо поглядывая туда, откуда слышался голосок грозной бабушки.

– Хозяйка, не бросайте меня! – пупсик-Марина со всех своих маленьких ножек ринулась следом за Оксаной Тарасовной… и была поймана за подол.

– А ты, невестка дорогая, куда собралась? – зловеще поинтересовалась бабушка Сирануш. – Ты теперь наша! – и под ноги Марине свалилось малюсенькое ведерко. – Покажи гостям, какая из тебя хозяйка! На кран заползи, вентиль отверни, воды наноси…

– Не буду я вам воду носить! – завизжала Марина… и вдруг смолкла, будто ей рот заткнули. Рывками, как марионетка на ниточках, она нагнулась и подобрала ведро.

– Бу-удешь, – прогудела Сирануш. – Кто не захотел по-современному жить, кто решил старинные обычаи соблюдать – тому соблюдать их до конца! А по обычаю невестке и муж хозяин, и свекровь хозяйка, а уж бабушка Сирануш – всем хозяйкам хозяйка! – и бабушка мелко захихикала.

Шагая, будто робот, Марина с ведром двинулась в сторону кухни.

– И сковородки там все перечисть! – крикнула ей вслед Сирануш.

– Но я же такая крохотная, а они – такие огромные! – послышался отчаянный вопль Марины.

– Да-а, – злорадно согласилась Сирануш. – А кто бабушку Сирануш хочет ногтем прищелкнуть, тот может вовсе без пальцев остаться. Ты что без дела стоишь? – накинулась она на внука, – или тебя тоже на кухню отправить? Развлекай гостей, угощай, раз на свадьбу позвал, да пошевеливайся! Взял моду жениться, слюшай, э? А бабушку ты спросил? Все, теперь ты из моей воли не выйдешь, любитель старины! Теперь тебя бабушка научит уму-разуму!

Перепуганный Армен торопливо полез к гостям на стол – похоже, перспектива вместе с невестой драить гигантские сковородки его не прельщала. Музыканты грянули что-то лихое…

– Слюшай, как хорошо, что муж мой покойный был совсем современный человек, э? – прозвучал у Ирки прямо под ухом довольный голосок Сирануш. – Никаких таких обычаев не соблюдал, никого Сирануш не слушалась, сковородок не чистила, даже после свадьбы университет в Ереване закончила, э? А чему ты удивляешься, слюшай? На армянине одном, студенте, туда ездила. Я уже тогда маленькая была, умненькая – в карман к преподавателю запрыгну, сижу, лекцию слушаю…

– А все… все невесты ачуч-пачуч после свадьбы превращаются в ачуч-пачуч? – дрожащим голоском спросила Танька, круглыми от страха глазами глядя в сторону кухни, где грохотали сковородки и раздавался жалобный тоненький Маринин голосочек.

– Э, неправильно поняла, слюшай! – Сирануш неожиданно заговорила серьезно. – Зачем невеста, не обязательно невеста! Любой человек может ачуч-пачуч стать! Из жадности может стать, из страха может стать – побоится в большом мире, опасном мире жить. А вот если станут все люди ачуч-пачуч – тут-то конец свету и настанет. Поэтому хоть и жалко нам вас, что большие будете, глупые будете… – голос Сирануш снова зазвучал насмешливо, – а к себе вас брать не спешим: опустеет большой мир – одни ачуч-пачуч останутся, ачуч-пачуч останутся – скоро ничего не останется! А зачем ачуч-пачуч ничего? Нам свет нравится, мы не хотим ему конец! Потому я и против была, чтоб мой глупый внук невесту из людей брал – нечего большой мир опустошать, даже чуть-чуть не надо!

– Не волнуйтесь, бабушка Сирануш, – сказала Ирка, стараясь ни в коем случае не шевелить плечом, на котором, кажется, и пристроилась бойкая бабушка. – Если из большого мира исчезнет одна вредная белобрысая ро́бленная – это категорически не конец света!

– Слюшай, вам отсюда быстрее убираться нужно, понимаешь, э? – обеспокоенно откликнулась Сирануш. – Пока другие не решили, что если их предводитель человеческую невесту завел, так и на их долю блондинки остались. А это получится еще чуть-чуть ближе к концу света!

Танька испуганно прикрыла ладонью светлые косы, и, как ни странно, встревожился и Богдан, обводя веселящихся за тарелками ачуч-пачуч настороженным взглядом.

– За мной бегите, только не отставайте, э! – скомандовала Сирануш.

Ирка хотела скептически хмыкнуть – все-таки бабуля преувеличивает свои возможности, – но вдруг почувствовала, как на груди у нее что-то шевельнулось.

Конь-кулончик фыркнул, топнул ногой, тряхнул гривой и легким галопом понесся вниз по складкам Иркиного платья. А на спине его едва заметно поблескивало что-то, и пронзительный голосок Сирануш вопил:

– Бего-ом! – конь спрыгнул на стол, потом на пол – неугомонная Сирануш послала вороного в галоп.

Ирка с Татьяной переглянулись, подобрали длинные юбки и со всех ног рванули за крохотной всадницей. Сзади бухал сапогами Богдан.

– Куда мы? – с трудом поравнявшись с несущимся во весь опор жеребцом и стараясь ни в коем случае не наступить на него и не смахнуть подолом, прокричала на бегу Ирка.

– Зачем спрашиваешь, слюшай? – прокричала в ответ невидимая всадница. – Вы ж не просто так к ачуч-пачуч явились, вы ж за своим интересом явились – или думаете, Сирануш глухая, ничего не слышит?

Снова сверкнул ослепительный свет, без перехода они очутились под открытым небом. Под ногами была брусчатка старинной мостовой.

– Армянский рынок! – выдохнула за спиной Татьяна и быстро пояснила: – Только это давно уже не рынок, это площадь так называется.

Все равно – это был рынок. Обычно чинная, изящная и даже гламурная средневековая площадь теперь полна была воплей и бурления жизни. Ее заполняли доверху заваленные прилавки – даже сквозь сгустившуюся ночную мглу светились желтые бока дынь, фонарями алели помидоры. А на каждом прилавке скакали и приплясывали ачуч-пачуч, те самые, что помогали девчонкам принять ванну. И воздух звенел от их пронзительных криков:

– Капуста, капуста, свежая капуста!

– Бананы-апельсины-мандарины, новый урожай из Аргентины!

– Девушка-персик, подходи, покупай персик, сладкий – наполовину мед, наполовину сахар!

– Ищите свой главный армянский плод, – крикнула Сирануш. – Ищите, только смотрите, не ошибитесь!