Она снова кивнула.

Лекарь подошёл, откинул покрывало, которым был укрыт Эмет, осмотрел его истерзанную спину. Потом пощупал пульс, осмотрел зачем-то лицо и голову.

– Господин визирь сильный мужчина. Если не умер до сих пор, то смею надеяться будет жить. Хотя всё в воле Аима, – вынес свой вердикт лекарь. Амлон выдохнула. На сердце стало немного, но полегче.

– Госпожа, если дозволено мне будет просить – позовите служанку. Пусть принесёт полное ведро тёплой воды и мягкую тряпицу.

– Хорошо, – кивнула Амлон.

Через несколько минут служанка уже принесла всё необходимое и молча развернулась, чтобы выйти.

– Пусть она останется, госпожа.

– Зачем?

– Ну как же? – Старик лекарь даже растерялся. – Кто-то же должен будет ухаживать за господином визирем. Я покажу ей, как правильно промывать раны и наносить мазь. Или может быть вы желаете нанять специальную женщину?

– Не надо, – Амлон шагнула к лекарю. От него пахло приторно и остро, действительно словно лекарствами. – Это буду делать я. – И она махнула служанке, чтобы та уходила.

Лекарь поднял голову и посмотрел на неё.

– Простите меня госпожа, но это грязная работа.

– Я хочу сама ухаживать за своим супругом, – пресекла словоизлияния лекаря Амлон. – Покажите мне, что надо делать.

– Конечно, госпожа, – и лекарь начал выкладывать из своей сумки какие-то тюбики и баночки.

Амлон слушала и смотрела внимательно, заставляла себя смотреть, хотя казалось от боли разорвётся сердце. А ещё сильно тошнило. Но она держалась. Она не может быть слабой сейчас. Эмет зависит от неё.

Закончив наносить мазь, лекарь дал укрепляющую настойку господину визирю.

– Раны большие, но и господин визирь сильный мужчина. Если они не начнут гноиться всё хорошо. Впрочем, если господин не очнётся через три дня, пошлите за мной.

– Хорошо, – кивнула она.

Лекарь уже собрался уходить, когда вдруг обернулся к Амлон.

– Господину визирю повезло с женой.

Он поклонился и вышел. А Амлон осталась наедине с Эметом.

И потянулись долгие тяжёлые дни. Она почти не отлучалась от его постели. Боялась, упустить тот момент, когда ему станет хуже. Ведь он словно застыл в небытие. Ни лучше, ни хуже. Она верила лекарю и в то же время не верила. Но пока Эмет был жив, она сидела рядом с ним, боясь упустить хотя бы мгновенье.

Им отмеряно не так много времени. Это всего лишь небольшая передышка. Шейм теперь играл в открытую. И только вопрос времени, когда он сделает следующий шаг. Может быть, узнав, что Эмет жив, он потребует его к себе. Поэтому она сидела рядом, дорожа каждым мигом. Гладила его руки и волосы, разговаривала с ним, иногда пела или читала. И оставляла лишь на короткое время, чтобы помыться или переодеться. Завтракала, обедала и ужинала она тоже рядом с господином визирем, а ещё спала рядом.

В первый же день, по её приказу, мерахи принесли кровать и поставили рядом с господином визирем, в малой гостиной. Амлон буквально сторожила его сон, просыпаясь от каждого шороха.

Так прошло три дня. На исходе третьего, господин визирь открыл глаза.

– Амлон! – Она вздрогнула и бросилась к нему. Слабый голос подарил ей надежду.

– Я здесь, – она упала на колени рядом с его кроватью.

– Кажется, я снова выкарабкался, – усмехнулся Эмет.

Он выглядел похудевшим и осунувшимся, под глазами залегли тени, только привычная усмешка кривила обескровленные губы. Амлон вдруг почувствовала, как всё, что она сдерживала в себе рвётся наружу, сметая все заслоны.

– Эмет, зачем? Зачем ты это сделал? Я так боялась потерять тебя! – Слёзы потекли по щекам. Она не выдержит жизни без него, как когда-то не представляла с ним.

– Потому что я люблю тебя, – легко сорвалось с губ. Амлон подняла голову и неверящим взглядом посмотрела на Эмета. Он улыбался. Простая улыбка, так непохожая на хищного и властного господина визиря. Он никогда не говорил ей об этом. Она чувствовала, робко верила, надеялась, что дорога ему, но вот так никогда не слышала.

– Я тоже, тоже люблю тебя, – прошептала она тихо и прижалась губами к руке Эмета. Головной убор соскользнул, обнажая остриженные волосы.

– Они обижали тебя? – В голосе Эмета послышался гнев и боль. Такая неприкрытая, что она солгала бы, лишь бы утешить его. К счастью ей не пришлось лгать.

– Нет. Это месть камы.

– Я рад, – выдохнул он, и положив ей руку на голову, перебирал пальцами короткие пряди. – Красное золото. Ты вся – золото, но нет, не красное, цвета крови. Ты чистая и яркая, как небесники, как горный ветер, буйный и непослушный. Ты стала моим смыслом. Я рад, что в своей короткой жизни я познал, что значит любить.

Амлон молчала, прижимаясь к любимому. Слова были не нужны. Она знала, что каждый момент приближал их к неотвратимому, ловушка захлопывалась, а каждый новый день может стать последним. И выхода у них не было.

Радость сквозь боль, цветок, прорастающий сквозь горный склон, вопреки всему. Она видела такой в горах, дома. Он рос одиноко, в расщелине, среди камней. Там, где ничто не должно и не могло расти, он упорно цеплялся за жизнь. Искорёженный, с вывернутыми наружу корнями, с обломанными лепестками и засохшими листьями, он отчаянно цеплялся за жизнь. Амлон помнила, что у неё вдруг навернулись на глаза слёзы тогда. Что это было? Предчувствие? Она не знала. Но сейчас их любовь была похожа на этот цветок.

Господин визирь выздоравливал долго, пока раны, пугавшие Амлон до тошноты, не начали потихоньку подживать, превращаясь в уродливые шрамы. Теперь они будут всегда напоминать им обоим о том дне, когда Эмет поставил её жизнь выше своей.

Амлон дни и ночи проводила возле его постели. Они разговаривали обо всём и читали книги. Она вспоминала своё детство, а Эмет рассказывал ей о себе. Все надежды, робкие мечты и мысли, всё чем Амлон жила до этого проклятого года, всё вдруг снова всплыло в памяти. У них с Эметом не осталось тайн друг от друга.

Она видела, как ему было больно и тяжело доверять, как он страшился стать таким, каким шейм желал его видеть. Перед ней был сильный, но отчаявшийся человек, почти потерявший последнюю надежду. Он все эти годы жил только ненавистью, и она иссушила его душу. Эмет не видел будущего впереди. И ей было от этого страшно. Любовь напополам с болью.

Они оба знали, что осталось совсем немного и каждый день приближает их к концу и всё же робко цеплялись за надежду.

Наконец, господин визирь снова начал вставать и ходить. Сначала неуверенно, потом всё лучше и лучше. Они гуляли по солнечному саду.

– Эмет, – наконец решилась спросить Амлон, в один из таких обманчиво прекрасных дней, – а что стало с той поляной небесников?

– Я уничтожил её, – глухо ответил господин визирь. Он теперь никогда не лгал ей. Только так они могли выжить в том, что сейчас творилось, и не потерять себя.