На противоположной стороне Южной Атлантики, над побережьем Бразилии «Глобальный ястреб» «Сэм» также несла боевое дежурство. Все, что она видела, поступало на экран в Неваде, а оттуда передавалось на компьютеры в Анакостии. Здесь грузовых судов было значительно меньше. Торговый поток из Южной Америки строго на восток в Западную Африку был более редким. Все корабли фотографировались, и, хотя с высоты 60 тысяч футов рассмотреть название обычно не представляется возможным, изображения сравнивались с базами данных АЦМО-Н в Лиссабоне, комитета по борьбе с наркотиками и организованной преступностью ООН в Вене и британского АБОП в Аккре, столице Ганы.

Всего было получено пять совпадений с кораблями, значившимися в списке Кортеса. Глядя на экраны компьютеров Бишопа, Кобра дал себе слово, что его час настанет.

А «Сэм» заметила и зафиксировала кое-что еще. Самолеты, взлетавшие с бразильского побережья и направляющиеся на восток или на северо-восток, в Африку. Регулярных рейсов было немного, и они не представляли особых проблем. И все же все данные отправлялись на авиабазу Крич и оттуда в Анакостию. Джереми Бишоп быстро определял тип самолета, и вскоре сложилась определенная картина.

Многие из самолетов не обладали необходимой дальностью полета. Они просто не могли долететь до Африки. Если только не прошли специальное переоборудование. БСР «Сэм» получила новые инструкции. Дозаправившись на авиабазе на Фернанду-ди-Норонья, она снова поднялась в воздух и сосредоточила внимание на небольших самолетах.

Обрабатывая информацию в обратную сторону, словно от обода велосипедного колеса по спицам к втулке, «Сэм» установила, что почти все самолеты взлетают с аэродрома в обширном поместье неподалеку от города Форталеза. Карты Бразилии, полученные из космоса, изображения, переданные «Сэм», и справки, наведенные без лишнего шума в управлении землепользования Белема, позволили узнать, что это за ранчо. Оно называлось Боавишта.

Американцы добрались туда первыми, поскольку впереди их ждала самая дальняя дорога. Двенадцать человек в середине июня прилетели в международный аэропорт Гоа, выдавая себя за туристов. Если бы кто-нибудь удосужился заглянуть к ним в багаж, чего не произошло, этот человек обнаружил бы, что все двенадцать по странному стечению обстоятельств являются моряками торгового флота. На самом деле это была та самая команда американских военных моряков, которая в свое время перегнала в Индию бывший зерновоз, теперь переоборудованный в корабль «Чесапик». Микроавтобус, нанятый Макгрегором, перевез моряков вдоль побережья на верфь Капур.

«Чесапик» ждал их, готовый выйти в море, и поскольку общежития при верфи не было, моряки поднялись прямо на борт корабля, чтобы отоспаться после долгого перелета. На следующее утро началась программа интенсивного знакомства с судном, рассчитанная на два дня.

Новый капитан имел звание коммандера ВМФ США, а его старший помощник был на одну ступень ниже в звании. Еще в команде было два лейтенанта, а остальные восемь имели звания от главного старшины до простого матроса. Каждый отвечал за свое: мостик, машинное отделение, камбуз, радиорубка, палуба, трюм.

Спустившись в пять огромных отсеков в трюме, моряки застыли в изумлении. Они увидели самые настоящие казармы сил специального назначения, без иллюминаторов и других источников естественного освещения, и, следовательно, невидимые снаружи. Морякам объяснили, что в море трюм будет жить своей жизнью. «Морские котики» будут сами готовить себе еду и вообще полностью сами себя обслуживать. Морякам же придется довольствоваться обычными жилыми отсеками, более просторными и удобными, чем, скажем, на борту эсминца.

Особое внимание привлекла каюта для гостей с двумя койками, чье предназначение было неизвестно. Если офицерам «морских котиков» потребуется связаться с мостиком, им придется пройти через герметичные люки в четырех водонепроницаемых переборках, которыми был разделен трюм, после чего подняться по трапу на дневной свет.

Морякам не объяснили, поскольку им — по крайней мере пока что, не нужно было это знать, почему носовой отсек напоминает самую настоящую тюрьму. Зато им показали, как открывать палубные люки двух из пяти трюмов, чтобы приводить в действие то, что в них находится. Во время всего длительного перехода им предстояло постоянно отрабатывать это упражнение: отчасти для того, чтобы занять время, отчасти потому, что они должны были научиться делать это быстро, с закрытыми глазами.

На третий день Макгрегор, чья кожа от долгого пребывания на тропическом солнце стала похожей на пергамент, проводил корабль в море. Стоя на самом конце мола, он смотрел, как «Чесапик» медленно проплывает мимо, после чего поднял стакан с янтарным напитком. Макгрегор был готов жить в условиях жары, малярии, зловония и пота, но только при условии, чтобы под рукой всегда была бутылка-другая крепкого напитка с его родных Гебридских островов.

Кратчайший путь к месту назначения лежал бы через Аравийское море и Суэцкий канал. Однако чтобы избежать возможной встречи с сомалийскими пиратами, доставлявшими много хлопот судоходству в районе Африканского рога, а также потому, что времени было достаточно, было решено идти на юго-запад к мысу Доброй Надежды, после чего на северо-запад к месту встречи в открытом море у побережья Пуэрто-Рико.

Через три дня прибыли англичане, чтобы забрать корабль «Балморал». Их было четырнадцать человек, все из Королевского ВМФ, и под руководством Макгрегора они также прошли двухдневную программу знакомства с судном. Поскольку в американском ВМФ царит «сухой» закон в отношении спиртного, американские моряки не привезли с собой из магазинов беспошлинной торговли дешевый алкоголь. Наследникам адмирала Нельсона не приходится терпеть подобные лишения, поэтому они сразу же завоевали расположение Макгрегора, угостив его несколькими бутылками его любимого выдержанного виски из Ислея.

Как только «Балморал» был готов, он также немедля вышел в море. Ему предстоял более короткий переход: вокруг мыса Доброй Надежды и на северо-запад к острову Вознесения, где он должен был встретиться в открытом море со вспомогательным кораблем Королевского ВМФ, с подразделением специального назначения морской пехоты и всем необходимым снаряжением.

Когда «Балморал» скрылся за горизонтом, Макгрегор собрал свои вещи. Иностранные рабочие, которые занимались переоборудованием судов, давно вернулись к себе домой, а жилые прицепы, служившие им временными домами, были возвращены в агентство проката. В последнем жил старый шотландец, на диете из хинина и виски. Братья-индусы, владельцы судоверфи, получили щедрый перевод с банковского счета, проследить который не было возможности, и потеряли всякий интерес к двум зерновозам, превращенным в базы аквалангистов. Верфь вернулась к обычной рутине: рабочие вновь принялись резать на куски старые корабли, полные ядовитых химикатов и асбестовой пыли.

Коллин Кек сидела на крыле «Букканира», пряча лицо от пронизывающего ветра. Открытые равнины Линкольншира даже в июне не могут похвастаться мягкой погодой. Коллин пришла попрощаться с бразильцем, к которому успела проникнуться симпатией.