class="p1">Если копнуть глубже, конечно, понятно там всё, не привык себе врать. Я позволить себе не могу, потому что поверхностные отношалки, которые у меня до Евы были — совсем не то, что здесь намечается. И если идти дальше, то открыться придётся. Во всём. Включая мою болезнь. А я не привык быть уязвимым. Жалость бесит не меньше. Но даже не в этом дело — драмы не хочется. Привык выплёскивать эмоции действиями, не позволять им взять верх. Выходит, я трус? Проще пока динамить Еву и ждать, как там операция пройдёт, а потом посмотреть, что дальше? Если, конечно, выживу.

А ещё есть вариант просто переспать с девчонкой, не заморачиваясь о правильном и неправильном. Она ведь тоже хочет, хоть и отталкивает пока. Но…

Собственно, а какое тут «но»? С каких это пор я сам себе усложняю жизнь? Даже если разбежимся сразу после этого, а Ева страдать начнёт, переживёт. В случае нашего серьёзного сближения, которое она себе уже в мыслях наметила, ей, возможно, куда больше поплакать придётся.

И не то чтобы я хороню себя раньше времени, но мне уже дали понять, что с моей степенью заболевания, операция пятьдесят на пятьдесят что пройдёт успешно. Либо меня вытащат, либо со мной покончат. Третьего не дано. А потому я уже давно привык спокойно принимать в мыслях два возможных исхода. Почему тогда вообще полез к Еве? А не мог не лезть. Да и не ждал, что самого так торкнет её чувствами, ну или своими, уже не поймёшь. Думал, проще всё будет.

А теперь думать вообще не хочется, но мысли сами в голову лезут. Перенаправляю их на более насущное.

Конечно, здесь есть камеры. Везде. Мне хватило беглого взгляда, чтобы увидеть это — не стал устраивать Виктору шоу с их поисками. Хотя до сих пор не могу понять, какой смысл в его действиях. Он не мог не догадаться, что я замечу. Так что идея «посмотреть, как мы будем себя вести наедине и выдадим ли правду» тут совсем не вписывается. Какая тогда больше подходит? Да фиг его знает. Поэтому решил вести себя максимально естественно.

Но херня в том, что и Ева так себя вела. А потому, конечно, наговорила лишнего. И не то чтобы я за себя забеспокоился — и без того понятно, что мои дела выгребать придётся долго, скорее, за дурочку эту. Она своей ложью, да и вообще всеми действиями, упорно выдавала степень влюблённости в меня. А я не так уж и не уверен, что Виктор не решит этим воспользоваться. Без понятия, как, но с него станется, иначе не стал бы девчонку тут задерживать. Значит, нужна ему для чего-то. Использовать, как наживку? Заставить её пойти на это ради меня? Типа только так я смогу избежать предполагаемого наказания, каким бы там оно ни намечалось.

Но я этого не допущу. Вообще не хочу хоть какого-то участия Евы во всей этой заварухе, хватит уже и того, что было. Потому и про камеры не сказал. Пусть меньше знает, не пугается лишний раз и не грузится моими проблемами, а поскорее отсюда уйдёт.  С Виктором сам постараюсь договориться. Больше их наедине не оставлю, а то он уже и про секреты мои начал ей намекать. Нафига, спрашивается? Напрямую пусть скажет мне, что там у него на уме, вместе обдумаем, как дальше быть.

Кстати, про секреты... Не то чтобы меня врасплох застал Евин вопрос, но и сориентировался не сразу. Правду, конечно, не стал говорить, а вместо этого выдал стрёмный случай, который действительно был в практике. Не сказать, чтобы я так уж долго грузился из-за него, уже отболело давно, но надо было выдать что-то правдоподобное. Хорошо хоть это на ум пришло. А Ева так мило пыталась утешить, так нервничала…

Это одновременно и трогает, и ударами воспринимается. Не придумал ничего лучше, чем предложить ей фильмы смотреть, не мог эту тему продолжать. Ева ведь со всей душой к любым моим словам…

Вроде ничего такого ужасного не делаю, но всё равно паршиво внутри. Смотрю на девчонку, чтобы хоть немного успокоиться. И тут же коснуться тянет, потому что только так это подействует. Ощутить её тепло…

Ева уже почти спит, а потому сейчас я могу. Хоть немного. Убираю непослушную прядь с её скулы, слегка откидываю её плед, чтобы внутрь к ней пробраться. Мерзлячка ещё та, конечно. В доме тепло, но ей захотелось, чтобы уютнее было, пришлось искать, чем укрыть.

Забираюсь к ней, обнимаю, а полусонная Ева послушно прижимается теснее. Глаза не открывает, но зато я вижу покрасневшие щёки. Кажется, кто-то не так уж и засыпает.

**************

Просыпаюсь не сразу, хотя меня упорно трясут. Чуть ли не отчаянно, и, кажется, я даже слышу всхлип.

После второго такого довольно громкого резко подскакиваю и открываю глаза. Ева! Что-то успело случиться?!

Офигеть я крепко вырубился. Панорамные окна комнаты, в которой мы фильмы смотрели, выдают, что уже утро. А завалились мы на диван ближе к вечеру.

Но куда больше меня волнует отчаянная и чуть ли не скулящая Ева, смотрящая на меня так, словно я в данный момент делаю что-то похлеще, чем прижимаю к стенке того же Васю. А я ведь просто проснулся.

Хотя что уж там, сознание тоже в себя приходить начинает. Обдаёт нехорошим таким предчувствием. Аж внутренности будто в узел сжимаются. Вот и что она так смотрит…

Да ещё и в руках какие-то бумаги в файле держит. Ковырялась в кабинете Виктора?..

Чёрт.

Надеюсь, это долбанный сон?

Дыхание разом спирает.

— Ты вообще собирался мне сказать? — обвинительным и дрожащим голосом выдавливает Ева, и у меня не остаётся никаких сомнений, что там у неё в руках.

Проклятье.

Долбанный детектив. Ни за что не поверю, что он случайно тут документы со справками мне на операцию оставил. Небось другие важные бумажки утащить успел, прежде чем свалить.

— Тебя не учили, что ковыряться в чужих вещах нехорошо? — язвительно выпаливаю.

Долбанный я. Сплошная беспечность. То откровенно палюсь перед Евой в своих делах, допуская вообще её знакомство с Васей, то дрыхну при ней без задней мысли спокойно. А ведь девчонка не в первый раз копать что-то пытается.

— Ты… — возмущённо начинает она, но давится своим же всхлипом. — Ты… — и вот уже трясётся в рыданиях, так и не договорив. Выпускает чёртов файл из рук, прикрывая ладошками лицо.

Я зачем-то беру эти документы и