ВФ: Хрустальный шар.

КБ: Да, хрустальный шар, только с большим количеством проводов, и гудящий – вжик, вжик. Я тогда посмеялся этому сам про себя, но последний председатель Госплана СССР, вице-премьер правительства России, в начале 1999 года серьезно думал, что сейчас загрузит данные – и получит все ответы. Просто на сбор данных требовалось время. А компьютеры ждали уже, гудели, раскрыв приемные щели.

И это тоже такая неизбывная человеческая черта. Одна из глубочайших дилемм – наше отношение к будущему. Периодически на этих школах, которые устраивают в Грузии InLiberty, мы проводим опросы, что молодые люди думают о будущем. Очень многие думают, что трудности с прогнозированием связаны исключительно с недостаточной мощностью компьютеров. Будут мощные компьютеры – не будет проблем с прогнозированием.

ВФ: В работе про социализм Мизес еще в 1920-е годы объяснил, почему советские экономисты из Центрального экономико-математического института в 1970-е годы, маслюковский компьютер в сотом институте и грузинские мастера Excel в 2000-е занимаются бессмысленной работой. Нельзя объять необъятное – если совсем упростить. Тем не менее на микроуровне такие модели все равно строятся – например, бизнес-планы.

КБ: Приходится, конечно. Просто к этому надо относиться без фанатизма. Я не сторонник стандартизованного образования, но хотелось бы, чтобы все знали некоторые фундаментальные вещи. Кроме личного предпочтения тех или иных философских построений, существует еще и точное знание. Вам нравится план, мне не нравится план – это дело вкуса. Но то, что задача трех тел не решается, – это вопрос точной науки[47]. Она не решается не потому, что компьютер слабоват, – она просто не может быть решена в общей форме. Первая, вторая теоремы Геделя существуют в объективной реальности, это не результат того, что Гедель недопонимал чего-то[48]. Он как раз очень стройно объяснил, что ничего стройно объяснить нельзя. Основы квантовой механики нужно понимать даже не-физику: существует неопределенность как таковая, связанная не с недостаточной шлифовкой инструментов, а со свойствами пространства и времени. И тогда, конечно, будет меньше всех этих попыток с помощью больших компьютеров точно рассчитать, где мы будем через сто лет. А сейчас идеи о том, что это нельзя сделать, кажутся неортодоксальными. Периодически появляются Нассимы Талебы (не знаю, чем он хорош). «Невозможно предсказать появление черного лебедя». Ах! Как глубоко! Это уже много сот лет известно, что нам не дано предугадать и рассчитать тоже. Но тем не менее…

И конечно, воспитание заставляет нас врать. У человека спрашиваешь, думает ли он о будущем. «Да пошел ты, я действую спонтанно». Так ответить может художник. Но если бизнесмен говорит, что вообще не думает о будущем, не делает бизнес-планов, не знает, что будет, стратегии нет, ничего нет, – то он не поднимет денег на бирже, не получит кредит в банке и так далее. Знаю по себе, как мы врем.

После моего выступления на конференции в начале 2000-х подошел ко мне человек и говорит: «Каха Автандилович, я за вами наблюдаю уже больше десяти лет и понял, что вы тщательно рассчитываете каждый шаг и наперед знаете, что будет». Что я могу сказать? Я же не скажу: «Это ерунда». «Да, да, приходится, знаете ли».

ВФ: В наше нелегкое время…

КБ: Да, да, а куда денешься, а что делать… Приятно. Свойство человеческого ума – упорядоченно описывать беспорядочные события. Ты видишь хаос в чистом виде, тебе хочется о нем рассказать, и ты пытаешься как-то придать этому логику, направление – зачем, откуда, куда, чего хотел, чего достиг.

У меня есть любимое сравнение с Колумбом.

Колумб, блин, ошибся. Он хотел в Индию, и ошибся совершенно радикально. Колумб был человеком беспринципным, жадным, хотел заработать много бабла. Ему было все равно, чьи деньги использовать – в одной стране, в другой стране. Он всем говорил: «Я сделаю вашу страну великой державой. Не хотите? Ну и идите на…» «А давайте тогда я вашу страну сделаю великой. Не хотите? Идите…» «А давайте вашу – потому что я патриот» (не знаю, говорил он это или нет, но мог говорить). «Ну ладно, вот тебе деньги». «Теперь надо идти туда-то». «Почему?» «Ну я так думаю, что туда». И это единственное, что его отличало: жадность породила в нем упорство. Цинга, желудок болит, давай вернемся, жалуется команда. Нет, отвечает Колумб, вперед, вперед, вперед. И так, в общем, увидел берега Антильских островов. Слава Богу, он после этого умер, и мы знаем, что это было в общем-то случайное событие, – обознался.

Я всегда мысленно представляю, что Колумб дожил до 90 лет. Приходит к нему журналист и спрашивает: «Христофор (как там его отчество) Петрович, скажите, как вы открыли…»

ВФ: Как вам это удалось?

КБ: Как вам это удалось? И тот отвечает: «Я с детства очень увлекался географией». Вместо того чтобы сказать: «Я с детства был очень жадным мальчиком». «Я очень увлекался географией. Я изучал труды древних. Я понял, что на запад от Европы лежит новый материк. Я думал: а куда летают птицы и откуда они возвращаются? И потом, знаете, это же настолько очевидно для человека с моим уровнем знаний, что земля круглая и все континенты не могут находиться на одной стороне земного шара – должны быть и на другой стороне. Логично? Логично. Но народ был не готов к этому. Не готов. Другой континент… Я его называл Индией, потому что так проще объяснить профанам – Индию все знали, там бабло, люди же жадные, жадные, падкие до богатств. К сожалению, низкий уровень образования в Европе не позволил нескольким королевским домам правильно оценить мои идеи – кстати, надо больше денег вкладывать в образование, развивать научно-техническую интеллигенцию. Но в конце концов нашлись люди, которые поверили в эту идею, поверили в меня. Да, конечно, я даже им не заикнулся, что там будет новый континент, – все же, знаете, Средние века, темнота страшная в этих королевских домах, страшная темнота».

ВФ: Антисанитария.

КБ: «Антисанитария. Темнота и в буквальном смысле, и, конечно, в смысле образования. И я конечно, призываю лучше образовывать наследников королей».

ВФ: Возвеличивать свои поступки задним числом свойственно человеку.

КБ: Конечно. Деятельность, которая была вызвана жадностью, объясняется благородными позывами романтики, поисками чего-то. И успех в таком описании должен, конечно, из случайного превратиться в закономерный. Представьте себе: я прихожу к ученикам и говорю: «Дети, сейчас я вам расскажу про случайный успех одного жадного человека». Или: «Сейчас я расскажу про закономерный успех человека, который искал новое». Что благороднее звучит? Второе же. А благороднее звучит, потому что такие стандарты заложены у нас воспитанием.