– Ой, вроде погода портится. Вы прогноз не слышали?

– Да, обещали дождь. Не хотите ли почитать последний «Космополитен»?

– Спасибо, если позволите…

Вдвоем им было хорошо, человеку и собаке. Если хотелось поговорить о чем-то значимом, то Боб с готовностью составлял компанию: слушал внимательно, не перебивал, лишь морщил в задумчивости лоб. А если говорить не хотелось, то с разговорами не лез, занимался своими важными собачьими делами: караулил под банным крыльцом полевок, ловил шмелей на клумбе, играл в мячик с соседской девочкой, спал в тени сосен.

Оказавшись в спасительном одиночестве, но в одиночестве свободном, Катерина многое передумала, пытаясь навести порядок в собственной душе. Каждый день давала себе новые клятвы и обещания, по большей части несбыточные. Например, бросить курить с понедельника или делать зарядку каждое утро, начиная с завтрашнего дня.

Нынешнее утро тоже не предвещало никаких непредвиденностей. Выспавшись вволю, встали и позавтракали, после отправились на обычную свою прогулку вдоль берега.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, Катенька. Ах, какая все же чудная ваша собачка!

– Привет, Машенька, как ты загорела. И панамка у тебя какая красивая!

– Что-то погода опять портится…

– Да, такая жалость. Купаться холодно.

Боб весело и отважно нападал на мелкие резвые волны, изредка гавкая и морща потемневший от воды мокрый нос. И надо же было попасться на дороге этому коту!..

Завидев неприятеля, Боб мгновенно забыл обо всех радостях мира, гонимый лишь охотничьим инстинктом. Он вытянулся длинной колбаской, вжал голову в широкие плечи, пригнулся бычком и, вздыбив загривок, бросился к серо-полосатому гаду.

Кот быстро просек ситуацию, понял, что сейчас будут бить, и, резко подпрыгнув вверх с места, кинулся наутек.

Это было как раз то, что нужно. Бить кота просто так, от нечего делать было совсем не спортивно, покорно сидящий, сжавшийся в комок, он никому не был нужен. Но радость погони! Сладость настоящей охоты на зверя!.. С низкого старта Боб припустил за движущейся мишенью так, что только мелькнули уши, вытянулись за спину параллельно земле. Он летел роскошной рыжей стрелой, оглашая округу звонким визгом победителя. Кот, не растерявшись, где-то далеко впереди вильнул в сторону домов. Боб не уступал, нагоняя.

И теперь Катя в панике карабкалась по осыпающемуся песку. Давно потеряла она Боба из вида, бежала на доносившийся издали визг. Сухой мелкий песок набился в легкие спортивные тапки, мешал бежать и натирал голые ноги. Дыхание сбилось, и сердце выпрыгивало из груди, подступив к горлу тяжелым солоноватым комком. Катя боялась, что пес просто-напросто потеряется в малознакомом месте, не найдет обратной дороги. Она бежала, громко крича:

– Боб! Боб, ко мне! Боб, вернись!

Несколько раз, когда Боб влипал в серьезные собачьи неприятности и понуро приплетался домой с исполосованной острыми когтями мордой, Катя решала для себя вопрос: что выбрать – спокойную размеренную жизнь на поводке или же пьянящую радость свободы. И, приняв за друга окончательное решение, делала вид, что готова будет сказать в тяжелую минуту: «Он прожил короткую, но яркую жизнь!»

Сейчас же, услышав в отдалении истошный вопль, переходящий в злобное рычание и снова в визг, на этот раз визг боли и отчаяния, Катю прошиб холодный пот. Она бежала, не разбирая дороги, все быстрее и быстрее, не замечая острых иголок за грудиной, не чувствуя боли в стертых в кровь ногах. Бежала на звук отчаянной свары, в котором четко различала знакомый собачий тенор.

Злобное рычание уже окончательно сменилось истошным воем на одной высокой ноте, а Катя все опаздывала на помощь, лишь вычислив двор, со стороны которого доносились звуки поражения.

Бездумно толкнув калитку чужих ворот, она влетела в незнакомый двор, аккуратно вымощенный квадратами плитки с густо пробивающейся сквозь стыки ровно подрезанной щеткой травы, и остановилась в нерешительности.

Стояла угрожающая тишина, нарушаемая только звуками детских голосов в отдалении да льющейся откуда-то песней «Когда переехал, не помню…».

Катя еще раз нервно огляделась по сторонам. Старые качели на толстых канатах между двух берез, плетеные кресла возле такого же ротангового стола с лежащими на нем газетами…

Сбоку послышалось тоненькое жалобное всхлипывание, и, повернув голову на звук, Катя увидела Боба. Маленький Бобка тихо сидел на руках у мужчины, – солнце слепило глаза, не давая разглядеть человека, – и большая мужская ладонь лежала на Бобкиной голове, прижимая морду к человеческой груди.

Катя бросилась вперед. Солнце переместилось, оказалось сбоку, и она вновь застыла как вкопанная.

Мужчина, прижимавший к груди ее драгоценное рыжее сокровище, был собственной персоной Михаил Кузьмич Поярков. Живой и невредимый. Подсознательно Катя умилилась тому, какая на нем смешная майка – будто по белому трикотажу метко кидали переспелыми помидорами, попадая четко в грудь. Авангард.

Бобтеус дернулся, завидев хозяйку, но сильные руки не дали вырваться, только робко забилась веревочка хвоста.

– Это его соседский терьер так… – раздался знакомый высокий голос. – Кота своего защищал…

Точно Поярков! «Господи, чем же я так грешна?» – успела подумать Катя, прежде чем с тонким поскуливанием Боб вывернул голову из-под ослабившей давление руки. Рука тоже была вся в помидорах, а глазам открылось ужасающее зрелище залитой кровью собачьей морды. Огромный лоскут щеки, до самого Бобкиного глаза, отпал, обнажив мышцы. От боли и волнения Боб тяжело дышал, и на расстоянии было слышно, как через образовавшуюся брешь со свистом гуляет воздух.

Мамочка!.. Это не помидоры, это кровь!.. По белой майке расплывалось бесформенное красное пятно. О, ужас, Поярков!.. Ладно, потом разберемся, все потом… Боб!

Катя почти вырвала из его рук собаку, прижала к себе. И тут же пальцы стали сырыми и липкими. И теплыми. Боб слабо взвизгнул.

– Помогите нам! Пожалуйста! Мне надо в клинику. Здесь должна быть – может, в Зеленогорске. Помогите же, я не смогу ехать, мне надо его держать. Прошу вас, довезите нас…

Кате казалось, что ее слышно за семь верст окрест, а в действительности она еле шептала. Горячим мокрым языком Боб слизывал кровь с ее пальцев. Слезы катились из глаз, смешиваясь на руке с кровью.

Поярков резко и четко скомандовал:

– Пошли со мной.

Раскрыл дверь в дом и пропустил их вперед.

Оставил обоих посередине огромной кухни-столовой в деревенском стиле, а сам скрылся за следующей дверью. Катя слышала, как там, за дверью, что-то открывается со скрипом и закрывается, раздается звук передвигаемых предметов. Ей хотелось крикнуть:

– Эй, вы! Быстрее! Ну что вы там копаетесь, не в гости идете, скорей переодевайтесь и поехали!..