Катерина перебежала дорогу, нашла машину Бориса и села в нее.

– Что за конспирация?

На переднем сиденье рядом с Борисом сидел Жорес. Он обернулся:

– Обычная осторожность. Здравствуйте, Катерина. Хочу вас порадовать.

– Чем?

– Я кое-что разузнал про семью Глейзер.

– Да-да… – Катерина придвинулась ближе, чтобы не пропустить ни одного слова.

– В ноябре пятьдесят второго им определили квартиру, куда они должны были въехать.

– И они въехали?

– Нет.

– Почему?

– То, что я расскажу, может вам не понравиться.

– Рассказывайте, – попросила она.

– В феврале пятьдесят третьего сотрудник камеры хранения багажа на Курском вокзале почувствовал неприятный запах, который исходил от двух больших чемоданов. Он доложил дежурному, тот вызвал милицию. Чемоданы вскрыли. И в том и в другом лежало по одному женскому трупу. Трупы были в плохом состоянии. К счастью, в одном из чемоданов лежали паспорта. Женщина постарше оказалась Фаиной Евгеньевной Глейзер. Молоденькая – ее дочерью, Лилей Наумовной Глейзер. Родственников у них не было. Обеих похоронили за счет государства.

– Но кто их убил? – спросила Катерина.

– Убийц не нашли. Списали на банду «Черная кошка».

– Но кто-то же сдал чемоданы в камеру хранения?

– Их сдали по фальшивому паспорту. Чемоданы простояли несколько дней, служащий не запомнил того человека.

– Как их убили?

– Точно не знаю. Говорю вам: трупы были в плохом состоянии.

– Боже мой! – Помолчав, Катерина спросила: – Их из-за квартиры убили?

– В те времена из-за квартир не убивали. Все квартиры были в государственной собственности.

– Глупость сказала…

В разговор вмешался Картавин:

– Убить могли из-за чего угодно. Может быть, девчонка связалась не с тем человеком. Или из-за денег.

– Насчет не того человека… – Катерина словно о чем-то вспомнила.

– Что?

– Ты сказал, что девчонка могла связаться не с тем человеком. Вчера я говорила с подругой Лили Глейзер артисткой Викторией Флеровой…

– Той самой? – поинтересовался Жорес. – Когда-то она была красавицей.

– Флерова рассказала, что Лиля встречалась с Лаврентием Берией.

– Вот те раз! – пораженно воскликнул Борис и еще раз повторил: – Вот те раз!

– Откуда ей это известно? – Жорес пристально посмотрел в лицо Катерине.

– Однажды их вместе с Лилей привезли на его дачу. Потом Флерова уехала, а Лиля осталась.

Жорес опустил глаза.

– Признаться, это мне было известно. Я умышленно не хотел касаться их отношений. Согласитесь, трудно представить, что Берия снизошел до тривиального убийства любовницы и ее матери. В лучшем случае он бы закатал их в лагеря, в худшем – расстрелял на Лубянке.

– Но для чего в чемоданы положили их паспорта? – Картавин вопросительно смотрел на Жореса.

– Определенно затем, чтобы их опознали.

– Зачем это было нужно убийцам?

– Да кто ж его знает! – Жорес открыл дверцу. – Мне пора. – Он вылез из машины, помахал им рукой и зашагал по тротуару. Скоро свернул за угол.

Борис пересел на заднее сиденье к Катерине.

– Не принимай близко к сердцу. Это чужие люди, и все случилось слишком давно.

Она опустила глаза.

– Иногда мне кажется, что эта квартира – настоящий вертеп. Знаешь, как на кухне воет труба? Человеческим голосом… Кажется, если бы стены могли кричать, они бы кричали. Помнишь, как в детстве: «в одном черном-пречерном городе стоял черный-пречерный дом. В черном-пречерном доме была черная-пречерная квартира».

– Отдай мое сердце?

– Да, – она улыбнулась. – Так мы кричали в самом страшном месте рассказа.

– Отдай мое сердце… – повторил Картавин.

Катерина вскинула глаза, но он не отвел взгляда.

– Нам нужно поговорить, – сказала она.

– Говори.

– Знаешь, что на самом деле было написано на том бумажном клочке?

– Что-то про бабочку?

– Название яда батрахотоксин. Просто конец слова сгорел.

– И что за яд?

– Батрахотоксин – кардиотоксичен.

– Что это значит?

– Проникая в организм, он вызывает сначала сильную аритмию, затем остановку сердца.

– Ты думаешь, рабочих отравили?

Катерина раскрыла пакет и показала ботинки:

– Ими участковый Рябинин раздавил склянку в комнате рядом с трупами. Не исключаю, что в ней был тот самый яд. В подошве застряло стекло. Нужно найти лабораторию, где это исследуют.

– Можно попробовать.

– Предупреди, что яд очень токсичен. И не вздумай прикасаться к ботинкам.

Борис забрал пакет и вернулся на место водителя.

– Хотел тебе сказать одну вешь…

– Какую? – спросила она.

– Я рад, что иногда вижу тебя.

– Я тоже. – Перед тем как покинуть машину, она сказала: – Передай Марине привет.

– Передам, – послушно отозвался Картавин.

Катерина еще спала, когда раздался стук в дверь. Испуганно подхватившись, она посмотрела на вторую половину кровати. Германа не было. Катерина перевела взгляд на окно, там было светло.

«Значит, не ночевал».

В дверь снова постучали, на этот раз громче и настойчивее.

– Иду! – Катерина нащупала ногами шлепанцы и быстро прошла к двери. Распахнув ее, недоуменно застыла. На пороге стояла Сапега.

– Ну и что? – спросила она и, обойдя Катерину, артистично раскинула руки: – Не ждали?!

– Проходи, – сказала Катерина, как будто Люсьена еще не прошла. – Сколько сейчас времени?

– Девять.

Катерина прошла в ванную.

– Что же тебе не спится… – досадливо прошептала она.

Из гостиной раздался голос Сапеги:

– А где Герман Андреевич?

Катерина в этот момент чистила зубы. Подняв глаза, она взглянула на свое отражение и скроила глупую рожицу. Потом приветливым голосом крикнула:

– Он еще не вернулся!

– Откуда? – Сапега не отступала.

Катерина вышла из ванной с полотенцем в руках и умиротворенно сказала:

– Вчера у него была встреча с партнерами. Видимо, засиделись.