Альбрехт подъехал к нам, рассерженный, смахивающий кровь с седла и белоснежных штанов.

– Действительно, шуточки, – сказал он с неодобрением. – Мог бы и сразу задавить!

– Он обижен, – пояснил я. – О нем почти забыли.

После яростной схватки кабан стал похож то ли на подушечку для иголок, то ли на исполинского ежа. Алебарды торчат из боков и спины, а троих гвардейцев, забрызганных своей и кабаньей кровью, торопливо утащили к лекарю.

Альбрехт крикнул виноватым голосом:

– Сэр Титус!.. Пусть ваши люди приготовят этого поросеночка на обед!.. Мы там двух таких в лесу уже съели.

Я добавил с иронией:

– Сырыми, мы же люди с Севера…

Сэра Альбрехта оставил во дворе с его конем и моим Зайчиком, а сам поспешил в кабинет императора, который велел считать моим, с ходу углубился в изучение дополненной последними данными и уточненной карты империи Клонзейд.

Получился, как и с империей Германа, почти идеальный круг. За исключением одного маршрута, где наверняка глубоко под землей особо важный рудник редкого элемента, багер там останавливается надолго, почти на два часа, ничего не происходит, затем разворачивается и плывет обратно.

Видимо, в те времена с особыми предосторожностями загружали нечто ценное и хрупкое, а потом уже по прямой отвозили в то место, на котором потом уцелевшие построили первые хижины и землянки, выросшие в столицы, но объяснять это Альбрехту, как и другим, не стал, пришлось бы объяснять долго, косноязычно и постоянно натыкаясь не непонимающие взгляды.

Когда покинул кабинет и спустился в большой зал, думы о сложном будущем с его проблемами испарились, как только увидел группки женщин, у всех в пышные прически вплетены огромные банты: алые, оранжевые, синие, бирюзовые, у многих вообще по два-три разных цветов, и сами женщины выглядят как живые цветы, от них даже пахнет цветами, улыбаются счастливо и сверкают обнаженными плечами.

Вспомнил, что, когда видел умело подобранные перед дворцом кусты цветущих роз, ловил себя на мысли, что очень похожи на шушукающихся женщин.

От самой большой группы отделилась Мишелла, подруги тут же с любопытством умолкли, а она заторопилась наперехват.

Я замедлил шаг, она торопливо присела, растопыривая платье, я едва расслышал ее шепот:

– Ваше величество… у меня к вам огромная просьба.

– Давайте, – велел я.

Она взглянула умоляюще огромными изумрудными глазами, бросила пугливый взгляд по сторонам.

– Ваше величество…

– Хорошо, – сказал я в нетерпении, – отойдем.

Но не столько мы отошли в сторону, как Умальд и Хрурт властными жестами отодвинули толпу придворных.

Мы вдвинулись в нишу, нас видно издали, но не слышно, а Мишелла сказала торопливо:

– Ваше величество, вы просто обязаны согласиться на предложение герцогини Херствардской!

Я чуть опешил, после паузы поинтересовался:

– Насчет… смены кабинета?

– Насчет способа, – сказала она быстро-быстро, щечки ее покраснели, а взглядом старалась не встречаться со мной. – Она все так подробно объяснила… Я просто умоляю прислушаться к ней!

Я пробормотал:

– Да, герцогиня выказывает уровень… И что такого пообещала вам лично?

Она гордо вскинула голову и взглянула мне в лицо гневными глазами.

– Ваше величество!

– Прошу прощения, – сказал я, – но я должен был убедиться. Значит, сослалась на нужды империи, ее безопасность, процветание и неизбежность взлета сельского хозяйства…

– Насчет сельского хозяйства упоминаний не было, – сказала она с уважением, – но все остальное вы угадали… Ваше величество!

Я сказал с неудовольствием:

– Не так обидно королевство терять… подумаешь, одним больше, другим меньше!.. но вот услышать, что я в постели неинтересен… обидно.

– Ваше величество! – воскликнула она с укором. – Речь о процветании империи!

– Ох уж эти государственники, – сказал я. – И как вы это видите, милая леди?

Она сказала тихонько, но с жаром:

– Да просто зайдет к вам в спальню вечером, а выйдет утром, чтобы ее хоть кто-то увидел! А там уже новость разнесется, все предусмотрено.

– А-а-а, – протянул я понимающе, – а в постели будете вы?

Она вскрикнула шепотом:

– Ваше величество!

– Втроем? – предположил я.

Она опустила голову, ее шепот я едва расслышал:

– Как вам будет угодно.

– А что предлагаете вы? – спросил я коварно.

Она прошептала чуть ли не в слезах:

– Вы решаете. Я всего лишь леди Мишелла.

– Но все-таки?

– С вашего разрешения… я бы лучше осталась у себя.

– Гм, – протянул я, – здесь нет даже такого понятия, как разврат, но я из тех земель, где существует и «разврат» и «развратные действия». У нас, вы будете смеяться, любые отклонения от прямой линии осуждаются. Потому у меня дилемма… поступить по-северному или по-южному?

Она прошептала, опустив голову:

– Никто не посмеет подсказывать вашему величеству.

Я вздохнул:

– Я поступлю, как вы скажете, леди Мишелла.

Она вскинула голову и прямо взглянула мне в глаза.

– Тогда поступите как император! Не делайте вид, что у вас передо мной какие-то обязательства.

Поздно вечером, что скорее первая половина ночи, из коридора заглянул Ульман, морда ухмыляющаяся и подчеркнуто завидующая.

– Ваше величество!.. К вам герцогиня Самантелла Херствардская!

Мне показалось, произнес подчеркнуто громко, в расчете на каких-то слушателей, это уже перебор, ну да ладно, проведем по смете военно-дипломатических операций, на войне редко что проходит идеально, тем более чисто и согласно плану.

Герцогиня вошла в длинном плаще с накинутым на голову капюшоном. Прекрасно, как бы сохраняет таинственность, молодец, чувствует границы и соблюдает их неприкосновенность.

Я молча наблюдал, как присядет в поклоне, хорошо держится, при всей женственности и сейчас подчеркивает, что это всего лишь войсковая операция по затыканию ртов и усилении влиянию нового императора минимальными усилиями.

– Ваше величество…

Я сделал небрежный жест в сторону стола.

– Ваша светлость… Прошу, присаживайтесь. Позвольте, угощу вас лично… Хотя можно и сразу в койку, но я привык соблюдать хотя бы минимум ритуалов. Старомодный, знаете ли… Зря, наверное, старые книги читал.

Она осторожно присела на краешек кресла. Мне почудилось, что и ей несколько не по себе, раз уж я воспринял ее предложение не совсем так, как представляла, и хотя не знаю, чего ожидала, но мое спокойствие и взгляд как бы со стороны даже чуточку беспокоят, как мне кажется.