— Сэр Ричард!

К нам примчался Норберт, взволнованный и озабоченный, с ходу осадил коня так, что тот поднялся на дыбы.

— Конница Мунтвига продолжает скрытно продвигаться в нашу сторону!

— Насколько скрытно?

— Используют низины, — доложил он, — проскакивают по балкам, если те не слишком глубокие, прячутся в подлеске…

— Значит, — сказал я, — боя постараются избежать всеми силами.

— У них даже кони не подкованы, — сообщил он, — это дает преимущество в скорости.

— Наверняка и доспехов нет?

— Железных ни у одного, — заверил он, — только тряпки, у немногих кожа.

— Только бы не спугнуть, — прошептал я.

Словно услышав меня, прискакал на огромном, как гора, коне Хенгест, проревел таким голосом, что позавидовал бы и медведь:

— Мои занимают позицию.

Хродульф поинтересовался:

— Будете смотреть отсюда?

— Мои военачальники дело знают, — ответил Хенгест.

Мы обогнули небольшой лесок, отсюда видна темная неопрятная масса легкой конницы, где всадники почти сливаются со своими конями, там явно забеспокоились, либо все же заметили подход отрядов Леофрига Лесного, либо кто-то из дозорных уцелел и успел поднять тревогу.

Мы видели, как они быстро развернули коней и вся масса понеслась прочь.

Хенгест довольно потер огромные, как лопаты, ладони.

— Скачите, скачите, — проговорил он медвежьим басом. — Мои орлы уже ждут вас…

Конники Мунтвига набирали скорость, однако как только вынеслись полным галопом из-за леска, тут же все торопливо начали натягивать поводья. С той стороны появились ярко блещущие на солнце железом доспехов и с обнаженными мечами в руках рыцари Хенгеста.

Видно было, как снова мунтвиговцы, словно один человек, развернули коней и понеслись влево, как раз в нашу сторону.

Меревальд с лязгом опустил забрало и обнажил меч.

— Сейчас вы увидите, — сказал он зловеще, — как истребляют врага верные лорду Меревальду!

Хродульф и Леофриг поморщились, Леофриг проревел:

— Ваши люди не разбегутся, если и я приму участие в схватке?

— Добро пожаловать, — ответил Меревальд и умчался.

Мунтвиговцы все набирали скорость, им явно строго приказано избегать серьезных боев, и вот уже казалось, что выскользнут из кольца, Хродульф шептал в беспокойстве:

— Ну?.. Чего заснули?.. Ну, уйдут же!

Легкие конники неслись с такой скоростью, что я залюбовался четкостью и слаженностью действия. Весь громадный отряд в пять тысяч человек разворачивается как одно существо, все происходит моментально, а кони каким-то образом ухитряются на полном скаку поворачивать под прямым углом, не толкая скачущих рядом.

Хродульф вздохнул и сказал с завистью:

— Отличная выучка.

Я чувствовал, как сердце начинает бухать сильнее, а потом участило удары, хотя это не какая-то решающая битва, а так, операция по истреблению слишком уж обнаглевшего и забредшего далеко вперед большого конного отряда.

Их вожак несется впереди, я видел, как изредка оглядывается на преследующих их людей Меревальда и по сторонам, где начинают сходиться клещи из железоблещущей конницы. Всадники пригнулись к конским гривам, почти зарываясь в них лицами, кони мчатся, как низколетящие птицы…

Лучников бы, мелькнуло у меня. Первый залп выкосил бы первые ряды, у людей Мунтвига нет железных доспехов, но вартгенские лорды спешат перещеголять друг друга доблестью, потому их пешие части плетутся далеко позади вместе с обозами.

Когда осталось уже с четверть мили, из-за нашего холма на полном скаку выметнулся отряд Меревальда, сразу расходясь широкой цепью.

И снова я восхитился слаженностью и четкостью, с которой всадники Мунтвига развернулись, готовясь ринуться в единственную щель между отрядами Хродульфа и Хенгеста… но с той стороны уже мчится рыцарская конница Леофрига.

Последняя щель заткнута, я видел, как Меревальд взмахнул рукой, посылая небольшие отряды в стороны, вдруг да сумеют выскользнуть, когда начнется грандиозная сеча, но мы этот момент обговорили особо, и Норберт, которому строго указано в бой не ввязываться, чтобы не отбирать славу у вартгенских лордов, уже закидывает вокруг места побоища широкую сеть из небольших отрядов своих конников.

Удар рыцарской конницы был страшен: каких бы элитных бойцов ни послал Мунтвиг в дальний поиск, однако под натиском тяжелых рыцарей на огромных конях, закованных в несокрушимую броню, они падали, как спелые колосья под косами умелых жнецов. Рыцари при всей тяжести доспехов умеют двигаться удивительно быстро, они давили легких конников могучими конями, рубили и разили без устали молча, над холмом раздавались только звуки тяжелых ударов да отдельные крики ярости и отчаяния.

Лошади мунтвиговцев, отступая под натиском, оседали на крупы, а то и вовсе падали навзничь, а всадники то и дело соскальзывали на землю и прикидывались мертвыми, хороший трюк, чтобы потом, оставшись за спинами сражавшихся, вскочить на коня и умчаться со всей скоростью, какую удастся выжать.

Через несколько минут неистовой сечи стало ясно всем в пятитысячном войске, что это не сражение, а полное истребление его людей.

Я крикнул:

— Смотрите!

Но смотреть некому, все четыре верховных лорда, что боролись за трон, уже сражаются впереди своих людей, страшась уступить соперникам первенство в славе.

Я рассмотрел в гуще боя Меревальда, он ближе всех к нам с Лиутгардой и как будто чувствует на себе наши взгляды, дерется умело, даже мастерски, и вместе с тем расчетливо. Я даже залюбовался, от книжника такого не ожидал, потом подумал, что в этом мире нет лорда, который не умел бы орудовать мечом и драться конным.

Лиутгарда в азарте больно пихнула меня локтем в бок.

— Правда, он хорош?

— Не знаю, — ответил я честно.

Она сказала сердито, не сводя с Меревальда восторженного взгляда:

— Да посмотрите, как дерется!

— Ах, дерется, — протянул я.

За шумом боя не слышно было, как вожак мунтвиговцев отдает приказы, но часть его воинов мгновенно выстроилась «свиньей» и ударила в то место, где бойцы Хродульфа растянулись слишком уж, прорвали цепь и помчались по долине, круто заворачивая к северу.

Я представил себе огорченные лица верховных лордов, все-таки не совсем полная победа… Они не знают, что конница Дарабоса, что не уступает по скорости коням противника, сейчас ожидает их на свежих отдохнувших лошадях.

Я чувствовал, как меня дергает и раскачивает, как небольшой камешек на морском берегу в полосе прибоя. Вся натура требует ринуться туда, в гущу боя, и — разить, давить, крушить, повергать, утверждать свою победность альфа-самца в этой резне, лужах крови, в сладком хрипе умирающих врагов.