Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наутро проснулся Мартынка не в простой избе, а в знатных, роскошных покоях, вышел на высокое крыльцо, смотрит — все как есть готово: и дворец, и собор, и мост хрустальный, и деревья с золотыми и серебряными яблоками.
В те поры и король выступил на балкон, глянул в подзорную трубочку и диву дался: все по приказу сделано! Призывает к себе прекрасную королевну и велит к венцу снаряжаться. „Ну, — говорит — не думал я, не гадал отдавать тебя замуж за мужичьего сына, да теперь миновать того нельзя!"
И вот, пока королевна умывалась, утиралась, в дорогие уборы рядилась, Мартын, вдовин сын, вышел на широкий двор и перекинул свое колечко с руки на руку — вдруг двенадцать молодцев словно из земли выросли: „Что угодно, что надобно?" — „А вот, братцы, оденьте меня в боярский кафтан да приготовьте расписную коляску и шестерку лошадей!" — „Сейчас будет готово!"
Не успел Мартынка три раза моргнуть, а уж притащили ему кафтан, надел он кафтан — как раз впору, словно по мерке сшит. Оглянулся — у подъезда коляска стоит, в нее чудные кони запряжены — одна шерстинка серебряная, а другая золотая. Сел он в коляску и поехал в собор; там уж давно к обедне звонят, и народу привалило видимо-невидимо.
Вслед за женихом приехала и невеста со своими няньками и мамками, и король со своими министрами. Отстояли обедню, а потом как следует — взял Мартын, вдовин сын, прекрасную королевну за руку и женился на ней. Король дал за дочкою богатое приданое, наградил зятя большим чином и задал пир на весь мир.
И вот живут молодые месяц, два и три; Мартынка, что ни день, все новые дворцы строит да сады разводит. Только королевне больно не по сердцу, что выдали ее замуж не за царевича, не за королевича, а за простого мужика; стала думать, как бы его со света сжить; прикинулась такою лисою, что и на поди! Всячески за мужем ухаживает, всячески ему услуживает да все про его мудрость выспрашивает. А Мартынка крепится, ничего не сказывает.
Вот раз как-то был он у короля в гостях, вернулся домой и лег отдохнуть; тут королевна и пристала к нему, давай его целовать-миловать, ласковыми словами прельщать, и так умаслила — рассказал ей Мартынка про свое чудодейное колечко. „Ладно, — думает королевна, — теперь я с тобою разделаюсь!"
Только заснул он крепким сном, королевна хвать его за руку, сняла с мизинного пальца колечко, вышла на широкий двор и перекинула то кольцо с руки на руку. Тотчас явились перед ней двенадцать молодцев: „Что угодно, что надобно, прекрасная королевна?" — „Слушайте, ребята! Чтоб к утру не было здесь ни дворца, ни собора, ни моста хрустального, а стояла бы по-прежнему старая избушка; пусть муж мой в бедности остается, а меня унесите за тридевять земель, в тридесятое царство, в мышье государство. От одного стыда не хочу здесь жить!" — „Рады стараться, все будет исполнено!" В ту же минуту подхватило ее ветром и унесло в тридесятое царство, в мышье государство.
Утром проснулся король, вышел на балкон посмотреть в подзорную трубочку — нет ни дворца с хрустальным мостом, ни собора пятиглавого, а только стоит старая избушка. „Что бы это значило? — думает король. — Куда все девалося?" И, не мешкая, посылает своего адъютанта разузнать на месте, что такое случилось? Адъютант поскакал верхом, освидетельствовал и, воротясь назад, докладывает государю: „Ваше величество! Где был богатейший дворец, там стоит по-прежнему худая избушка, в той избушке ваш зять со своей матерью проживает, а прекрасной королевны и духу нет, и неведомо, где она нынче находится!"
Король созвал большой совет и велел осудить своего зятя: зачем-де обольстил его волшебством и сгубил прекрасную королевну. Осудили Мартынку посадить в высокий каменный столб и не давать ему ни есть, ни пить: пусть помрет с голоду. Явились каменщики, вывели столб и замуровали Мартынку наглухо, только малое окошечко для света оставили.
Сидит он, бедный, в заключении не пивши и не евши день, и другой, и третий да слезами обливается. Узнала про ту напасть собака Журка, прибежала в избушку, — а кот Васька на печи лежит, мурлыкает, — и напустилась на него ругаться: „Ах ты, подлец Васька! Только знаешь на печи лежать да потягиваться, а того не ведаешь, что хозяин наш в каменном столбу заточен! Видно, позабыл старое добро, как он сто рублей заплатил за тебя, от смерти освободил; кабы не он, давно бы тебя, проклятого, черви источили! Вставай скорей! Надо помогать ему всеми силами!"
Кот Васька соскочил с печи и вместе с Журкою побежал разыскивать хозяина; прибежал к столбу, вскарабкался наверх и влез в окошечко: „Здравствуй, хозяин! Жив ли ты?“ — „Еле жив, — отвечает Мартынка, — совсем отощал без еды, приходится помирать голодною смертию!" — „Постой, не тужи — мы тебя и накормим и напоим", — сказал Васька и через окошечко спустился на землю. „Ну, брат Журка, ведь хозяин наш с голоду помирает; как бы нам ухитриться да помочь ему?" — „Дурак ты, Васька! И этого не придумаешь? Пойдем-ка по городу, как только встретится булочник с лотком, я живо подкачусь ему под ноги и собью у него лоток с головы; тут ты смотри, не плошай — хватай поскорей калачи да булки и тащи хозяину!"
Вот вышли они на большую улицу, а навстречу им мужик с лотком; Журка бросился ему под ноги, мужик пошатнулся, выронил лоток, рассыпал все хлебы да с испугу бежать в сторону, боязно ему: вдруг собака бешеная — долго ли до беды! А кот Васька цап булку и потащил к Мартынке; отдал одну — побежал за другою, отдал другую — побежал за третьею.
Точно таким же манером напугали они мужика с кислыми щами и добыли их для своего хозяина не одну бутылочку.
После того вздумали кот Васька да собака Журка идти в тридесятое царство, в мышье государство — добывать чудодейное кольцо; дорога дальняя, много времени утечет — натаскали они Мартынке сухарей, калачей и всякой всячины на целый год и говорят: „Смотри же, хозяин, ешь-пей,
