Хозяин положил череп на стол.

– Он был... силен. Я до этого и не предполагал, что человек-маг может быть таким сильным.. Если бы не обстоятельства... Я не мог ничего поделать... Если бы... если бы не... – Хозяин вдруг поднял голову, посмотрел в лицо Владу. – Ты угадал? Или тут что-то другое? Что? Я тебя спросил – что?

Теперь Хозяин кричал, и клокочущий его голос заполнял зал, выдавливая воздух и гася свечи в канделябрах – одну за другой. И по мере того, как гасли свечи, разгорались глаза Хозяина, полыхали огнем, обжигая лицо Влада.

Или Владу это только казалось.

Погасла последняя свеча, два ослепительно-красных огня приблизились к Владу. Влад поднял руку, защищаясь от жара.

– Ты скажешь... – прошептал Хозяин. – Скажешь...

Боль и темнота обрушились на Влада одновременно.

* * *

– Вам плохо? – Капустян оказался возле Влада, подхватил его под руку. – В машину, пойдемте в машину. И, может, съездим к врачу?

– К врачу? – переспросил Влад. – Может быть... Может...

Лейтенант почти подтащил его к машине, помог сесть на заднее сиденье. Аккуратно закрыл дверцу, сел за руль.

– Подожди, – пробормотал Влад. – Подожди... Дай отдышаться.

Горло саднило, будто удавка на самом деле сжимала его горло, будто вот только что он разговаривал с Хозяиным.

– Там есть полотенце, – сказал Капустян. – Чистое. Справа, в пакете.

– Зачем?

– У вас голова совсем мокрая, вытритесь, а то простудитесь...

– Ага, – кивнул Влад. – Или еще чем заболею... Как говаривал мой сержант, одному ходить скучно, хочу с менингитом.

– Так возьмите полотенце...

– А может, мне и вправду скучно одному ходить?

– А вы не один. Я вот, братья Лютые опять же. И машина Серого стоит неподалеку, точно по вашу душу.

Влад оглянулся – точно такая же тачка, как и та, что они вчера разбили на Холодной горе. Привычка – вторая натура. Серый всегда на черном бумере. Ну и черт с ним. Только вот к врачу сейчас ехать нельзя, с Серым на хвосте.

Домой? Домой тоже не очень хочется. Совсем не хочется. Кровь с двери еще не отмыта. И испуганные лица соседей. Еще бы, четверых людей убили. Целую семью.

А если бы... Если бы соседи могли видеть сквозь Пелену... Или если бы сами рассмотрели, как их соседи по подъезду меняют облик... те, кто жил в их подъезде... Так же горевали бы и ужасались чужой, нечеловеческой жестокости или сказали бы, что, мол, так этим тварям и нужно?

Сам он, Влад, что думает об этом?

– У тебя есть телефон полковника Петренко, из Киева?

– Есть, – подтвердил Капустян.

– Позвони, скажи, что хочешь лично с ним переговорить. Есть дело. Информация очень важная. Только лично.

– В Киев позвонить?

– В Харьков. В Харькове он. Ты что, не знал?

– Нет, мне подполковник Осокин дал его телефон, приказал докладывать... – Капустяну было неловко, что вот так он опростоволосился, проявил некомпетентность. – Я позвоню...

– Тогда не говори, что хочешь лично с ним встретиться. Скажи, что нужно хоть с кем-то посоветоваться, что ты кое-что нашел у меня... А подполковник Осокин в командировке. Ты растерян, не знаешь, что делать... Усек?

– Усек, – кивнул Капустян.

– Вот и молодец. Когда он скажет, где у вас встреча, езжай туда, это на Есенина, в районе проспекта Ленина...

– Я знаю, – сказал Капустян. – Там спортдиспансер неподалеку.

– Молодец, – пробормотал Влад, закрывая глаза. – Пока туда не приедешь – меня не буди. Что-то меня того...

Влад почувствовал, что проваливается, вздрогнул.

– ...капитан! Товарищ капитан!

– Что? Приехали? – Влад открыл глаза и обнаружил, что машина так и стоит перед театром. – Какого?..

– Полковник Петренко трубку не берет.

– Перезвони.

– Я уже минут пять звоню – без толку.

– Отключен?

– Нет, звонок проходит, но полковник не берет трубку.

– В сортире, – сказал Влад. – Или в ванной. Полковники любят по ванным да по сортирам шляться. Давай, я все-таки подремлю, а ты позвони ему еще... И потихоньку трогай на Есенина.

– А Серый?

– А Серый пусть за нами едет, если ему нужно. Не стрелять же... – Влад понял, что начинает нести чушь. – Извини, меня что-то развезло... Хреново как-то.

Влад снова закрыл глаза, спрятав руки в карманах куртки. Правую руку он привычно держал на пистолете. Левую... Пальцами левой руки он незаметно для себя гладил хрупкие на вид, неощутимые лепестки цветка сатра.

Влад не замечал этого, как и не замечал, что цветок начинает еле заметно светиться...

* * *

Солнце почти село. Лишь самый его край багровой полоской выступал над горизонтом. Приблуда так и не вернулся в балку, лежал на холме, раскинув руки и глядя в темнеющее небо.

Волк сидел рядом, покусывая травинку.

– А ты не из наших краев, – сказал Приблуда. – Разговор у тебя вроде как чужой.

– А это плохо? – спросил Волк. – Если я нездешний?

– А чего? Лишь бы человек хороший. – Приблуда чуть скосил глаза, глянул на Волка. – Чтоб в бога веровал...

– И горилку пил, – закончил Волк. – Пью. И вот...

Волк вытащил крестик из-под рубахи.

– Вот я и говорю... – Приблуда снова посмотрел на небо. – Но ты не из тутошних?

– Я, брат, из Сербии, – сказал Волк.

– Откуда?

– Из Сербии. За Черным морем, за Турцией, за Средиземным морем...

– Далеко, – сказал Приблуда.

– Далеко, – согласился Волк.

– У вас красиво?

– Красиво.

– Как у нас?

– Нет. Не так, по-другому. У нас – горы. Высокие. Красивые.

– Как крымские? – Приблуда никогда не видел гор, но слышал про то, что в Крыму горы высокие, лесом поросшие или голые, как кости.

– Выше.

– Посмотреть бы... – протянул Приблуда.

– Посмотришь еще, – сказал Волк.

– Я бы попутешествовал... Хотел с чумаками, да батька не разрешили. Сказали, еще успею...

– Успеешь.

– Скорее бы. Вот разведаем, что нужно, вернемся в Сечь...

– Разведаем?

– Ну, мы же разведать идем? – Приблуда даже приподнялся на локте. – Крепость разведаем, да и назад. Так ведь?

Волк не ответил. Солнце совсем скрылось из глаз, оставив темно-красную полосу в небе на западе.