Затем он вооружился другим клубком фитилей, который нашел в одном из ящиков, и с сундуком на плечах возвратился в тот грот, где осталась электрическая лодка, покачиваясь на поверхности подземной бухты. Два патрона он заложил в углубление скалы при входе в первый коридор; то же самое сделал и около второго коридора. Затем он разложил все остальные патроны вдоль всей каменной стены, пред которой был небольшой песчаный бережок.

Когда ящик был весь опорожнен, то он взял клубок фитиля, которым только что запасся, и протянул его вдоль всех патронов, подвязывая к нему все их фитили.

Кончив эту работу, он выпрямился.

С электрической лодки на него, не спуская глаз, смотрели мужчины внимательно и спокойно, Моизэта — с любопытством, Вера, бледная и дрожащая, — с бешенным огнем в черных глазах.

— Отправляемся! — скомандовал Антэй.

И вспрыгнув на лодку, он приказал всем спуститься под палубу, и за ними последовал сам; затем он проделал весь маневр погружения и стал у руля.

Через пять минут подводного плавания, Антэй опорожнил балластные камеры, и лодка всплыла на поверхность моря.

Тотчас же открыты были люки, и через них показалось ночное небо, магически освещенное луною и звездами. Вокруг неподвижно дремало море.

— Фульгенс, Людвиг и Альберт, — приказал Антэй, — отправляйтесь вплавь за шлюпкой и догоняйте меня. Я буду вас ждать.

— Что вы собираетесь делать? — спросила Моизэта. — Что вы такое положили в углублениях скалы в гроте?

— Вы об этом узнаете потом, — отвечал Антэй. — Впрочем, может быть барышня, — и он показал на Веру, вам объяснит это, так как она, насколько я догадываюсь, поняла, что тут должно произойти!

Моизэта вопросительно взглянула на Веру, но та, непримиримая и холодная, снова закрыла глаза.

Фульгенсу с его двумя спутниками потребовалось не много времени, чтобы добраться до шлюпки, развязать ее и спустить на воду, и затем на веслах присоединиться к электрической лодке. Они даже успели снять свои плавательные пояса и одеться.

— Извините, — проговорил Антэй изумленной Моизэте, когда оба судна стали бок о бок.

И в ту же минуту он, схватив ее, передал с рук на руки Фульгенсу, который почтительно усадил ее на скамье шлюпки. То же самое сделали и с Верой; только ее пересадка была произведена без особых церемоний. Впрочем Вера и не проявляла никакого противодействия. Видно было, что она решила оставаться пассивной и немой, что бы с ней ни случилось.

— А теперь, братья мои, выбирайтесь в открытое море, идите на всех парусах и на веслах. Через четверть часа я вас догоню.

После этих слов Антэй сошел под палубу лодки, запер люки, спустился под воду и направился к подводному проходу в гроты. Через несколько минут он поднялся на поверхность подземной бухты. Открыл люки и вышел на берег. Здесь он нагнулся и зажег спичку, которыми запасся на лодке. При ярком свете взятого с носа лодки фонаря он быстро нашел конец длинного пропитанного порохом фитиля и зажег его.

И одним прыжком он вернулся на лодку. Быстро, но методично и хладнокровно он произвел все маневры погружения.

— Фитили прогорят полчаса, — проговорил он, нажимая на рычаг. — Там — сорок патронов. Это будет грандиозно! Взлетит вся гора! Но через полчаса мы уже будем далеко!

Семь минут спустя, он уже поднялся на поверхность открытого моря. И вдали, при свете луны, он разглядел белый парус шлюпки, которую сильный бриз с суши быстро уносил в море. Пустив свою лодку полным ходом, Антэй в четыре минуты нагнал шлюпку. Когда лодка поравнялась и неподвижно стала борт о борт с шлюпкой, Антэй приказал:

— Переходите все на лодку. Фульгенс, ты оставайся последним. В два удара топором ты прорубишь дно шлюпки, чтобы моментально ее потопить.

Даже не оглянувшись назад, Антэй пустил электрическую лодку полным ходом. И через три минуты быстроходное судно уже исчезло в ночной мгле.

На утро после дня, отмеченного появлением и исчезновением Иктанэра, всемирный марсельский конгресс был сполна собран в десять часов утра. Ни один посланник не пропустил этого собрания.

Для формы, так как уже все знали о событиях, Уайт подтвердил факт бегства Иктанэра и арест Сэверака.

Затем он прочитал доклад адмирала Жерминэ, где со всеми подробностями, относительно времени и места, передавался решительный ультиматум Иктанэра, возвещенный им среди ночи на широте замка острова Иф.

Мертвое молчание сопровождало это чтение.

— Господа, — заключил Уайт, — я имею честь предложить вам следующее: вы изберете немедленно комиссию из двенадцати членов, которым поручено будет сейчас же допросить Сэверака. Я прошу, кроме того, чтобы при этом допросе присутствовали с правом совещательного голоса адмирал Жерминэ, префект и генерал-губернатор Марселя. А в нашем послеобеденном заседании докладчик этой комиссии познакомит конгресс при закрытых дверях с результатами допроса Сэверака.

Десять минут спустя, двенадцать лиц вместе с адмиралом Жерминэ, с префектом и с генерал-губернатором Марселя были уже собраны в большом салоне префектуры. Представитель Франции г-н Камбон избран был докладчиком, а г-н Ван-Дэльт, представитель Бельгии, — председателем комиссии. Тогда тотчас же префект дал приказ ввести Сэверака.

Знаменитый анархист появился с цепями на руках и в сопровождении четырех чинов жандармерии.

И г-н Ван-Дэльт, глубокий старик, с проницательным взглядом и с иронической складкой рта, певучим голосом начал допрос.

На вопросы о личности, Сэверак ответил монотонным голосом. Он не отрицал того, что террорист Ротман и анархист Сэверак были одно и то же лицо. Он с первого же слова сознался, что был автором всех покушений, которые ему приписывались, или к которым он был примешан. В общем чувствовалось, что как допрашиваемый, так и делегаты спешили покончить с этими вступлениями.

Но тут Ван-Дэльт вдруг спросил его:

— А теперь, господин Сэверак (вокруг сейчас же заметили, что председатель никогда не отступал от принятых формул вежливости, вообще неупотребительных при судебных допросах, где обвиняемый является преступником обычного права), благоволите рассказать нам все, что вы знаете о Неизвестном и Иктанэре.

Тогда Сэверак выпрямился. Рассказ его был быстр, оживлен и согрет страстным пламенем. Действительно, он рассказал все, что знал об Оксусе, Фульбере и Иктанэре. Он говорил без перерыва почти целый час. Все делегаты слушали с жадностью, и г-н Камбон не отрывал глаз от пера стенографа, желая убедиться, что ни одно слово Сэверака не было пропущено.

Когда Сэверак окончил говорить, то в комиссии воцарилось на несколько минут молчание. Потом улыбаясь Ван-Дэльт проговорил: