Ещё до перемирия Бенкендорф отпросился в отпуск «по болезни». Он проводил его сначала в Гамбурге, потом в Шверине, вместе с братом Константином, и, наконец, на балтийских берегах Мекленбурга28. После года беспрерывных походов — отдых в компании боевых товарищей, морские купания, «прекрасные немки», «разведка» и «осада» дамского пансиона в курортном Доберане …

Известия о подвигах Бенкендорфа — как военных, так и амурных — дошли даже до прусской королевской семьи. «…Я много слышала о нём во время войны, ещё в Берлине и Доберане, — вспоминала Александра Фёдоровна, будущая жена будущего императора Николая, а тогда ещё прусская принцесса Шарлотта, — все превозносили его храбрость и сожалели о его безалаберной жизни, в то же время посмеивались над нею».

А в ночь с 29 на 30 июля 1813 года загорелась цепочка костров от Праги до Главной квартиры союзной армии. Это был сигнал о прекращении мирных переговоров. Главнокомандующий Барклай де Толли отправил к неприятельским аванпостам извещение об окончании перемирия, и на следующий день русско-прусские войска выступили в поход.

«46-я стена» храма Христа Спасителя повествует о важнейших делах осени 1813 года:

В знаменитой Битве народов под Лейпцигом (тогда чаще говорили «побоище народов») Александр Христофорович командовал бригадой в составе кавалерийского корпуса русского ирландца Иосифа Корниловича Орурка (О’Рурка). Это была кавалерия левого крыла корпуса Винцингероде, которому на этот раз не досталось идти в самое пекло. Тем не менее в формулярном списке отмечено, что за это сражение Бенкендорф получил «высочайшее благоволение»: кавалерия Орурка атаковала идущую в атаку дивизию французов и посланную в помощь ей отдельную бригаду, опрокинула их и отбила четыре орудия. Затем части Северной армии взяли селение Шёнфельд — с большими потерями, — и только «наступившая ночь положила предел успехам союзных войск»29. Впервые именно на участке Бенкендорфа были применены ракетные войска — английская батарея «конгривовых ракет».

«Эффект, — вспоминал Бенкендорф, — был потрясающим и ужасным»30.

С Лейпцигом у нашего героя было связано одно курьёзное происшествие. Когда он шёл в очередную атаку, то из седельной кобуры выпал пистолет. Почти через четверть века этот кавалерийский пистолет с гравированной золотом надписью «Бенкендорф» был отобран у атамана воровской шайки в Симбирске. Тот сказал, что купил оружие на толкучке в Тамбове. Местные жандармы переслали пистолет прежнему владельцу. Оказалось, у него сохранился точно такой же, парный к возвращённому.

Лейпцигский погром некоторые историки называют «истинным Ватерлоо» Наполеона31. Именно после него «покоритель Вселенной» перешёл к оборонительной тактике, отказавшись от войны за Рейном и надеясь лишь на территорию и патриотизм населения Франции.

До конца года союзные армии шли триумфальным освободительным маршем по Германии. 14 (26) октября Воронцов занял Кассель, столицу Вестфальского «королевства», чей король, Жером Бонапарт, бежал, не оказав особого сопротивления. Вестфалия присоединилась к антинаполеоновской коалиции. Впереди лежал Рейн, за ним была Франция.

Отряду Бенкендорфа достался спокойный участок в верхнем течении Рейна. Здесь, в Северной Вестфалии, стране нарядных пряничных домиков, можно было спокойно и весело готовиться к встрече Рождества: вторжение планировалось после Нового года. Но можно было пойти вперёд — и Бенкендорф пошёл, фактически по собственной инициативе.

Удивительно, что последовавший в конце 1813 года самый, пожалуй, громкий успех генерала Бенкендорфа во всём заграничном походе не запёчатлён на мраморных «скрижалях» храма Христа Спасителя. Тем не менее память о нём сохраняется уже почти два столетия — увы, не столько в России, сколько в Голландии, которая обязана обретением своей независимости инициативным и решительным действиям отряда под руководством Александра Христофоровича. Сами голландцы пишут о том, что «в начале ноября русская армия вступила в северную часть Нидерландов. Именно она изгнала французские оккупационные войска и восстановила независимость Нидерландов. Особенно большую роль в этом сыграли казаки»32.

Голландия была фактически завоёвана Францией ещё в 1795 году, став марионеточной «Батавской республикой», а после превращения Франции в империю — королевством. Как признают сами нидерландские историки, в 1806 году Наполеон «вынудил голландцев умолять его назначить королём его брата Людовика»33. С тех пор торговая страна чахла за «железным занавесом» континентальной блокады, а в 1810 году потеряла даже декоративный статус «королевства», будучи просто присоединена к Франции. При этом Наполеон объявил голландской депутации: «Я владею вами по праву завоевателя, а это, поверьте мне, самое священное право из всех!»34 Страна была наводнена французскими чиновниками и оказалась вынуждена платить «налог кровью» — около десяти тысяч её солдат не вернулись из похода на Россию.

Англоязычная история стран Бенилюкса (из оксфордской серии «История современной Европы»)35 — лучшая из тех, что можно найти в вашингтонской Библиотеке Конгресса, — необыкновенно скупа на похвалы освободителям. Вот всё, что там сказано: «Через несколько недель после битвы при Лейпциге небольшое количество союзных войск пересекло границы бывшей Голландской республики; 12 ноября они взяли Зволле, 15-го — Гронинген. Французский главнокомандующий собрал свои силы в Утрехте и, когда 15 ноября почти двухтысячный гарнизон покинул Амстердам, там немедленно начались народные волнения против оккупационных властей». Далее о роли союзных войск не говорится ни слова. «Местное население вместе с немногочисленной знатью, объявившей себя его лидерами, провозгласило независимость под властью принца Оранского… Вильгельм Оранский принял предложение „из рук народа“, как он написал в прокламации 2 декабря, при условии, что гарантирует народную свободу Конституцией. Стало ясно, что в стране установилась конституционная монархия…»36

Получается, что оккупационная власть развалилась сама по себе. Но что мешало почти десятитысячному французскому корпусу повторить майские карательные меры? Тогда попытки выступления против наполеоновского режима вызвали череду показательных экзекуций во многих городах Голландии. 14 человек были публично расстреляны, многие высланы или приговорены к разным срокам «принудительного труда»37. На этот раз помешали войска союзников, прежде всего отряд Бенкендорфа. Он не просто «пересёк границы», а прошёл с боями через всю Голландию и принял самое активное участие в рождении того королевства Нидерландов, которое существует и по сей день.

Наступление на Голландию не обещало быть лёгкой прогулкой. Ещё в 1811 году Наполеон утвердил план, по которому её территория была опоясана цепы# мощных фортов, прикрывавших страну с суши. И хотя сил для организации надёжной обороны у французского командующего генерала Молнтора было недостаточно (он имел тогда в своем распоряжении только треть необходимого для надёжной обороны войска: около четырёх тысяч французских солдат и 400 жандармов, 2200 швейцарцев и 1500 ненадёжных испанцев38), попытка казаков взять на испуг первую же пограничную крепость Девентер не удалась. Письмо с предложением сдаться даже не было принято. Двухтысячный гарнизон, с сильной артиллерией и запасом провизии, не поддался искушению совершить вылазку против выманивавшего их Башкирского полка князя Гагарина и, ощетинившись 86 крепостными орудиями, не испугался ночного обстрела восьмипушечной конной батареи. Бенкендорф, потеряв нескольких человек, был вынужден признать неудачу. По инструкции непосредственного начальника, Винцингероде, ему следовало теперь оставить затею войти в Голландию и отступить на наблюдательную позицию у немецкого городка Бентхейм. Доводы Винцингероде основывались на резонных рассуждениях: в Голландии много мощных крепостей, которые не взять без многочисленной пехоты и осадной артиллерии (а Бенкендорф располагал лишь восемью лёгкими орудиями, одним Тульским пехотным полком и батальоном егерей, остальные — гусары и казаки). Оборонявшихся французов было больше, чем наступавших русских, у них был флот, а многочисленные реки, каналы и плотины заметно упрощали оборону и ещё увеличивали разницу в силах. Но здесь, у самых границ Голландии, Бенкендорф располагал весьма важными конкретными сведениями, которых не было у Винцингероде. Находившийся при его отряде голландский полковник установил связь с Амстердамом и даже побывал там лично, добыв важную информацию. Суть её была в том, что существовали не только сочувствующие русским горожане, но и группа «предприимчивых людей», готовых организовать русскому отряду всю необходимую поддержку «воодушевлённого народа».