– Осторожно, – пробурчал егерь, вытаскивая того за руки. – Топтыгину это может не понравиться.

– Кому? – насторожился Воскресенский.

– Медведю нашему, – охотно пояснил Феофан. – Он сейчас здесь спит. Будить его нельзя.

– Медведь?! Здесь?! Откуда?! – изумился Туровский, остановившись.

– Из чащи, остался единственный на всю округу, – с нежным выражением на суровом лице сказал егерь. – Понравилось ему у сторожки. Малины много. Сделал себе берлогу. Оттого сюда никто не ездит.

– Так, отлично, – процедил Туровский, резко разворачиваясь, – теперь я точно уверен, что вторая сторожка необитаема!

Путь обратно к газику отчего-то занял вдвое меньше времени.

До третьего дома ехали по укатанной лесной дороге, но она уходила за поворот, а к сторожке следовало идти прямо. Андрей вышел из машины и пригляделся, к дому вела слабая тропинка, уже практически заметенная свежим снегом. Разобрать, какие следы – людей или зверей – на ней отпечатывались, не представляло никакой возможности. Еще немного, и саму тропинку стало бы не видно. Но она была! Это означало, что недавно к дому кто-то проходил.

Проваливаясь на этот раз в неглубоком снегу (ага, кто-то расчищал подступы!), Туровский подошел к сторожке первым. За ним крадучись, словно охотившийся на сметану кот, прошел Олег. Феофан, молча сопя, без всяких возражений помог добраться до домика Стоцкому, волокущему спортивную сумку. Оставаться в кабине сыщик ему не позволил. Как он выразился, сейчас был необходим каждый штык! Штыком, уставший после многочасовой прогулки по лесу, банкир себя не чувствовал. Но противиться сыщику не стал.

– Ага, – поднял вверх замерзший палец Туровский, оказавшись возле окна. – Кто-то есть!

– Надеюсь, – саркастически заметил Стоцкий, – не ваш очередной медведь.

Из избушки действительно доносились голоса, в слабо освещенном окне мелькали чьи-то тени. После того как Андрей пригляделся, он увидел одну тень, которая мелькала, и вторую, лежащую неподвижно. Первое опасение, что они опоздали и один пленник успел скончаться, развеял надрывный женский голос:

– Тебе не помогут наручники, палач! Бей меня плеткой, мучай, истязай!

Воскресенский схватился за голову. Сомнений быть не могло, это говорила его сестра!

Стоцкий, снедаемый любопытством, поднялся на цыпочки и попытался заглянуть в окно через плечо изумленного егеря, смотревшего на эту душераздирающую сцену. Андрей тяжело вздохнул и полез в карман за «макаровым». Он ожидал чего угодно, только не средневековых пыток!

Палач находился в комнате один, это радовало. Несколько странным казался его прикид. На нем были надеты обтягивающие фигуру черные кожаные шорты, лицо скрывала маска с прорезями для носа и глаз, ноги были закованы в разорванные цепи, а в одной руке (ее украшал мощный браслет с шипами) он держал длинную плеть. Полуголая пленница лежала на старой покосившейся кровати времен пионерских лагерей, прикованная к железной спинке наручниками. Она дрыгала ногами и изрыгала проклятия палачу, а тот, нервно взмахивая плеткой, стоял рядом с обольстительной красавицей и готовился на нее напасть.

– Кажется, – предположил Туровский, щуря глаза, – мы прибыли вовремя. Он еще не успел с ней разделаться!

– А мне кажется совершенно другое, – хихикнул из-за спины егеря Стоцкий, но, поймав на себе недовольный взгляд сыщика, продолжать озвучивать свои предположения не стал.

Туровский осторожно прошел к двери и подождал, пока сюда подтянутся остальные.

– По моей команде, – предупредил он мужчин. – Раз, два, три! – И выбил плечом егеря дверь. – Сдавайся, сволочь!

* * *

Когда в комнатуху неожиданно влетели четыре мужика, новобрачный не на шутку испугался. Он вместе с плеткой прыгнул в постель к своей невесте, отчего старая кровать не выдержала и развалилась на составные части, с грохотом опуская молодоженов на пол.

– А! А-а-а-а-а! – заверещала Настя Дьяченко. – Убивают!

– Настена, – кинулся к ней радостный Воскресенский, – ты жива!

– Позволь, Олег, – возмутился пришедший в себя новобрачный, – ты же был не против нашего брака!

– А, – смахнул рукой слезу Воскресенский, – я и теперь не против. Ребята, как я рад вас видеть!

– Мог бы предупредить перед приходом, дорогой братик, – возмутилась сестра, зубами натягивая на себя одеяло. – Мы вообще-то мечтали побыть совершенно одни.

– Я разберусь с этим гадом, – поморщился ее супруг, – он обещал полную отстраненность от бренного мира!

– Пардон, мадам, – смущенно произнес Туровский, опуская пистолет.

– Хи-хи, – захихикал Стоцкий, – я же вам говорил!

– В печку нужно дровишек подкинуть, – нашелся Феофан и занялся делом.

– Отцепи меня, – зло прошептала Настена мужу, – и подай одежду. Проходите, гости дорогие, устраивайтесь поудобнее.

Анекдотичный поворот событий не произвел на сыщика тягостного впечатления. Наоборот, он был рад, что сестра его клиента и друга наконец-то нашлась. Нашлась благодаря ему живой и невредимой. Как она рассказала, после того, как привела себя в порядок и они уселись за стол с вином и закуской, идею провести медовый месяц в глубине непроходимого леса им подкинул сотрудник туристического агентства, позвонив прямо домой. Они, немного подумав, согласились. Отстраненность их устраивала, сумма тоже оказалась не такой заоблачной, как пришлось бы отвалить за необитаемый остров, к тому же доставка к месту проживания была бесплатной.

Туровский хмыкнул. Картина ловкого преступления развернулась перед ним целиком и полностью. Тайн больше не оставалось. Но оставалось одно небольшое дельце, связанное со словом, данным Мочилову.

После случившегося молодожены решили вернуться домой и встретить Новый год в более комфортной обстановке. Удобства «на улице» за несколько дней им порядком надоели. Довольного Воскресенского сыщик отправил вместе с ними, попросив Феофана вернуться, как только тот развезет всех по домам. Бедолага егерь не спал всю ночь, а часы уже показывали половину седьмого утра, но все же согласился вернуться. Когда газик скрылся за поворотом, Туровский со Стоцким привели в порядок комнату: кое как восстановили кровать, выбросили грязную посуду в сугроб (на ней могли оказаться «пальчики» Настены), затушили печь, проморозили комнату настежь распахнутой дверью и поставили на пустой стол большую спортивную сумку с миллионами. После этого Туровский с чистой совестью позвонил Мочилову.

Следователь с товарищами по работе приехал к сторожке через полчаса. За это время подглядывающие за ним из ближайшего куста, укутанного снегом, сыщик с банкиром едва не превратились в сосульки. Оба были одеты не по погоде.

Но они выжили и воспрянули духом, когда из сторожки раздался довольный вскрик Мочилова.

Пробираясь в сумерках по уже протоптанной тропинке назад к дороге, они хвалили друг друга и егеря, успевшего за ними вернуться. Посидев немного в теплой кабине, сыщик с банкиром изобразили свой приезд. Довольный Мочилов долго тряс руку Туровскому, обнимал Стоцкого, совал ему сумку с миллионами, опомнившись, что это вещественное доказательство, забирал ее обратно и поздравлял всех с раскрытием преступления, соглашаясь с сыщиком, что трупы преступников, не выдержавших здешних холодов, найдут лишь по весне. На теплую печь следователь, к счастью Туровского, внимания не обратил. Зато про «подснежники» поверил.