– Глаза бы мои на него не смотрели! – в сердцах бросил Олег.

– Если бы вы, Олег, не молчали, а рассказали сразу все по порядку, – зловещим шепотом произнес сыщик, – мы не потеряли бы столько времени! Я бы не потерял, занялся чем-нибудь полезным. Выяснил, например, почему воевода подмигивает тете и качается сабля в гостиной. Правда, с этим теперь тоже все понятно. Непонятно одно – кому это было нужно?! Кто этот коварный и ловкий преступник. Впрочем, на счет ловкости я дам ему фору.

– Составить список всех, кто заходил ко мне в квартиру два месяца назад?

– Не нужно, – пробормотал Туровский, думая о своем. – Вы могли упомянуть о ноже в разговоре.

– Тогда кто-то, пользующийся уважением, должен был это подтвердить, – не унимался Олег. – Так, любой может сказать, что у него в доме хранится кинжал князя Серебряного...

– Кинжал князя Серебряного, все началось с него...

– А кем закончится, Андрей? – прошептала Катя.

– Пока не знаю, – честно признался Туровский. – Но это дело времени. Поедем!

– Надеюсь, – обрадовался Стоцкий, – на этот раз вы согласны ехать к вашей тетушке?!

– Согласен.

Зимние сумерки надвигались быстро, с печальной неотвратимостью, прикрывая все тайны и преступления, словно действовали заодно со злодеем. Клеопатра Деонисовна стояла у окна в темной гостиной и грустно глядела во двор, где парковался автомобиль любимого племянника. Радость от его присутствия омрачал тот факт, что пожилая дама обо всем догадалась. Она корила себя, что была так беспечна и наивна, позволила обмануть, окрутить и втянуть в бесчестную игру, в которой наверняка уже были пострадавшие.

Андрей приехал не один, из его автомобиля вышли Катерина Серегина и Олег Воскресенский, а из другой иномарки резво выскочил молодой незнакомец. «Что ж, – вздохнула тетушка, – сегодня, по крайней мере, все раскроется. И пусть негодяю воздастся по заслугам!».

Клеопатра Деонисовна задернула шторы, включила в комнате свет и пошла открывать гостям дверь.

– Тетушка, познакомься, это Владислав Стоцкий.

– Очень приятно, голубчик, мы с вами где-то встречались. По-моему, на вернисаже.

– У вас отличная память, Клеопатра Деонисовна.

Официальная часть представления завершилась быстро, в воздухе витало напряжение.

– Что-то случилось? – встревожился Туровский, глядя на задумчивое, опечаленное ли цо тетушки.

– Ничего особенного, – пожала та плечами, направляясь в кухню. – Сейчас чай будем пить с малиновым вареньем, и я все расскажу.

– Я вам помогу, – предложила Катя, птичкой порхнув за Клеопатрой Деонисовной.

– Замечательно, милочка, мне с вами будет веселее.

Андрей потер лоб, тетя была явно чем-то расстроена.

– Пройдемте к мешку, – зловещим, требовательным шепотом сказал Стоцкий.

Андрей не стал с ним спорить, тот дрожал от нетерпения. Мужчины прошли в гостиную, которую украшала высокая ель, переливающаяся огнями, и уселись в кресла. Стоцкий нервно оглядел комнату.

– Где? – прошептал он сухими от волнения губами.

Андрей кивнул на елку. Там, спрятанный за большими игрушками Дедом Морозом и Снегурочкой, лежал красный пухлый мешок.

– Не может быть, – затрепетал банкир и бросился под елку, отшвыривая игрушки в сторону.

– Осторожнее, – поморщился Туровский, глядя на это действо, – не дрова кидаете, а сказочных героев. Им по меньшей мере лет пятьдесят, раритеты, почти как ваши ножи.

– Сравнили, – хмыкнул Воскресенский, но ухмылка тут же сошла с его удивленного лица.

Из-под елки с подозрительно легким мешком вылез Стоцкий. Он не мог говорить, руки его дрожали, голова болталась, как у китайского болванчика, брови нервно взлетали и опускались, рот открывался и закрывался. Довершающие эту неприглядную картину круглые, выпученные глаза делали его похожим на карпа, хитростью и обманом вытащенного из родной реки на берег.

Воскресенский вскочил, подошел к мешку и принялся развязывать бечевку. Они, ударившись головами, одновременно склонились над содержимым мешка.

– Денег нет! – трагически прорычал Стоцкий, которого наконец-то прорвало.

– Денег нет, – подтвердил Олег, вытаскивая из мешка скомканную газету, затем вторую, третью...

– Так вот в чем дело, – нахмурился Туровский. – Тетя! Тетя Клепа!

Он поднялся, чтобы пойти на кухню, но тетя с подносом, на котором дымился чай в чашках, уже стояла на пороге. Позади нее выглядывала Катя с вазочкой, наполненной вареньем.

– Нужно было меня предупредить, – пробормотал Андрей, глядя на расстроенное лицо Клеопатры Деонисовны. – Я бы предпринял какие-то необходимые действия, организовал поисковые мероприятия...

– Извини, Андрюша, – вздохнула тетя, – я сама только сегодня вечером обо всем догадалась. Чем ты можешь мне помочь? Убить этого подлеца и негодяя?!

– Если он в этом виновен, то убью! – рассердился Туровский.

– Кстати, Клеопатра Деонисовна, – подбежал к ней Стоцкий, – а кто он?! Кто та сволочь, что оставила под елкой пустым мой мешок?!

– Пустой мешок?

Клеопатра Деонисовна прошла к столу и поставила на него поднос. Катя прошла следом за ней и поставила на стол вазочку с вареньем. Она чувствовала, что в данной напряженной ситуации ей лучше помолчать. В последнее время, после того, как влюбилась в Олега, она как-то резко поглупела и стала говорить всякую ерунду.

– Пустой мешок? – повторила тетя, как бы заставляя себя вернуться на бренную землю. – Это я оставила его пустым под елкой.

– Эта сволочь вы?! – обомлел Стоцкий.

– Прекратите обзываться! – не выдержала Катерина. – В конце концов, это не только ваш мешок! Это общий мешок! Мы все привязались к нему, как родные.

– Извините, – пробормотал Стоцкий, опускаясь на пол возле мешка. – Я не это хотел сказать.

– Мешок, ах да... при чем здесь мешок, – вздохнула Клеопатра Деонисовна. – Усаживайтесь к столу, господа!

– Тетя, – вкрадчиво начал Туровский, – мы подождем, пока ты объяснишь, куда дела деньги из этого мешка. Хорошо? Когда будешь готова рассказать, расскажешь...

– Не говори со мной как с душевнобольной! – возмутилась она. – Мужчины так меркантильны. – Она повернулась к Катерине, та выдавила из себя понимающую улыбку. – Деньги, деньги, деньги! Их интересуют лишь деньги. Как больно! – Она схватилась за сердце. Андрей подошел к ней с предложением принести любое лекарство. – Таблетки не помогут, – всхлипнула Клеопатра Деонисовна, – когда болит душа. В нее наплевали! Мне наплевали в душу, как обидно.