Наблюдая за их стремительным бегом, я припомнил фантастические рассказы Плиния об этих птицах. Он, в частности, утверждал, будто страусы на ходу мечут в своих преследователей камни! Теперь стало ясно, откуда взялось это заблуждение. Несомненно, что при столь энергичном беге по каменистой почве крепкие, мускулистые ноги страусов должны были расшвыривать десятки «метательных снарядов».

Всадники с необыкновенной ловкостью собрали всех птиц в плотную кучу и погнали вперед. Те так и бежали, напряженно вытянув шеи. Со стороны могло показаться, будто сотни разъяренных кобр движутся верхом на табуне. Тем временем мальчики-подпаски окружили страусов, решительно пресекая все попытки прорыва, которые предпринимали отдельные не в меру разогнавшиеся птицы. Один из всадников спешился и, вооружившись длинным крюком, двинулся к стае. Он выбрал одного из самцов и споро подцепил его крюком за шею — в точности, как это проделывают саутдаунские пастухи со своими овцами (только там прихватывают животное за ногу).

Птица забила крыльями, затанцевала на месте. Пыль стояла столбом. Однако пастух крепко удерживал шею страуса. В это время подоспели подпаски: двое из них прижали строптивцу крылья, а третий достал из кармана старый носок и ловко натянул птице на голову. Это немного успокоило страуса, он, хоть и артачась, позволил подвести себя к дереву с развилкой. Именно в нее и поместили длинную шею птицы. Вот тут и сказалась природная тупость страусов. Вместо того чтобы выпрямить согнутую шею и разом обрести свободу, он принялся дергать головой взад-вперед и в результате только крепче застрял. Во время этой кутерьмы мальчишки-подпаски подкрались к страусу сбоку и быстро выдернули у него несколько роскошных перьев из крыльев.

Во время проводившейся экзекуции (кстати, меня уверяли, что процесс этот совершенно безболезненный) остальная стая стояла, сбившись в кучу, и испуганно таращила глаза. Как только ощипанного страуса освободили, он тут же припустил во все лопатки. Отбежав на приличное расстояние, он остановился, распушил перья, растопырил взъерошенные крылья и начал возбужденно пританцовывать на месте — ни дать ни взять возмущенный воздушный шарик! Тем временем пастухи выбрали следующую жертву и приступили к ее обработке.

— Хорошего страуса можно ощипывать трижды за два года, — рассказывал мне хозяин фермы. — Хотя, как правило, мы делаем это только раз в год. Я слышал, что лет шестьдесят назад здесь разразился настоящий бум по поводу страусиных ферм. Почище золотой лихорадки! Старики говорят, за пару здоровых птиц тогда давали двести фунтов, а то и выше. Все хотели разводить страусов, чтобы делать легкие деньги. И представьте себе, некоторым это удалось! Впрочем, что говорить… Те времена давно миновали.

— Сегодня выгоднее разводить страусов на мясо, — продолжал фермер. — Судите сами: бильтонг из него идет по шиллингу за фунт, а целая шкура страуса продается в Америке всего за пять шиллингов. Вот и получается, что удобнее иметь страуса мертвым, а не живым!

Вообразите себе, какая отдаленная связь: европейские дамские моды напрямую влияют на жизнь южноафриканских фермеров в Оудсхорне. Всякий раз, когда какая-нибудь королева или принцесса появляется на публике в шляпе со страусиными перьями, сердца здешних тружеников зажигаются безумной надеждой. Они грезят о возврате былой моды и новом страусином буме. Если бы такое случилось, уверили меня, то у фермеров Оудсхорна хватит перьев, чтобы укутать ими с ног до головы едва ли не каждую женщину на земном шаре!

8

В двадцати милях на север от Оудсхорна располагаются пещеры Канго, которые прославились на весь мир благодаря своей красоте. Дорога к ним и сама по себе доставляет эстетическое удовольствие, ибо вы на протяжении получаса созерцаете громаду Шварцбергенских гор, которые темной стеной громоздятся на горизонте.

Спуститься в пещеры жарким летним днем — все равно, что очутиться в восхитительно прохладном рефрижераторе. У входа меня встречал экскурсовод — жизнерадостный молодой человек, облаченный в рубашку и шорты цвета хаки. Энтузиазм из него так и сочился, казалось, юноша искренне влюблен в каждый сталагмит. Едва я вошел, он тут же включил электрическую подсветку, которая сейчас проложена по всему туристическому маршруту. Я преодолел первый спуск в два десятка ступенек и попал в помещение, которое напомнило мне мрачную и заброшенную станцию лондонской подземки.

В настоящее время система пещер и подземных переходов тянется на две с лишним мили и завершается в пещере с названием «Мастерская дьявола». Однако есть основания полагать, что этим подземный лабиринт не исчерпывается и там остались еще неисследованные закоулки. Пещеры были открыты в 1780 году, и, как водится, произошло это случайно. В окрестностях здешних холмов жил фермер, которого звали Ван Зил. И вот как-то раз он послал своего слугу, мальчика-готтентота по имени Клаас, на поиски пропавшей скотины. Нашел ли тогда мальчик заблудившуюся корову, уже никто не помнит. Зато доподлинно известно следующее: бродя по холмам, он обнаружил отверстие в скалах, скрытое зарослями кустарника. Мальчик рассказал об этому школьному учителю, который гостил на ферме Ван Зила, и на следующий день учитель отправился осмотреть находку Клааса. Зрелище это произвело на него такое впечатление, что он убедил Ван Зила тоже подняться в горы и увидеть все собственными глазами.

Вот так и получилось, что Ван Зил — в сопровождении восьми рабов и вооруженный мотком крепкой веревки — оказался у входа в пещеру. Он заинтересовался и велел рабам спустить себя вниз. Наверное, понадобилась немалая храбрость, чтобы решиться на столь рискованное мероприятие. В результате была обнаружена первая пещера, впоследствии названная именем Ван Зила. С того момента и началась история исследования пещер.

Мы спустились еще на несколько ступенек и очутились в фантастическом зале, где сталактиты соединялись со сталагмитами, где в воздухе висели застывшие и окаменевшие водопады. Я видел едва зарождавшиеся сталактиты, которые торчали из потолка наподобие маленьких рожек на голове теленка. Дух захватывало при мысли о неспешности геологических процессов. Падавшие сверху капли образовывали крошечные, почти незаметные наросты на полу пещеры. Вы только вообразите: через миллионы лет — когда, возможно, и сама жизнь исчезнет с лица Земли — эти «детки» только-только подрастут на несколько дюймов в высоту! Экскурсовод включил лампы, спрятанные позади сталактитов, затем занялся подсветкой сталагмитов. В результате пещера совершенно преобразилась, превратившись в «Подземную Волшебную страну» (как назвали бы этот аттракцион в современном путеводителе).

Мы переходили из одной пещеры в другую. Воздух в этих высоких, словно церковные залы, помещениях был безжизненным, как на студиях звукозаписи. И всякий раз, как мы попадали в очередную подземную камеру, мой гид на время скрывался из вида, и я слышал, как он щелкает переключателями. Сразу после этого огромное темное пространство с неясной архитектурой внезапно освещалось багровым светом. Затем свет сменялся на мертвенно-зеленый, который придавал всей сцене жутковатый потусторонний оттенок. Теперь уж я не вспомню, как называлась пещера, понравившаяся мне больше всего. Возможно, Свадебный зал или Хрустальный дворец… а может, Кафедральный собор или Покои фейри. Помню только, что она была больше всех остальных и самая необычной, в ней царила какая-то нездешняя атмосфера. На потолке виднелось множество темных пятен, которые при включении освещения начинали колыхаться — словно бы дышать — и источать подземную влагу.