После обеда ко мне подошла хозяйка гостиницы, и я вполне искренне похвалил ее букеты. Польщенная женщина повела меня в маленький садик и показала клумбы, где произрастало все это великолепие. Как выяснилось, растениям был обеспечен обильный полив из специально устроенного бассейна.

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы снова тронуться в путь. Перед моим мысленном взором вставали заманчивые картины затененной спальни и белоснежных простыней. Как было бы здорово поспать пару часиков в прохладной постели — вместо того, чтобы опять мчаться по залитому солнцем шоссе! Тем не менее я собрал волю в кулак и буквально заставил себя сесть за руль. Движение на дороге практически отсутствовало, лишь иногда я обгонял чернокожих путников, которые медленно плелись по обочине, да несколько раз проезжали легкие тележки, влекомые упряжками осликов. Добравшись до реки Гуриц, я остановился, чтобы полюбоваться горным ущельем, по которому она протекала. На мой взгляд, лучшей иллюстрации на тему «Обманчивое спокойствие Южной Африки» и не придумать.

Представьте себе пропасть глубиной в несколько сот футов, через которую перекинут длинный железный мост. Если перегнуться через перила, можно разглядеть узкий ржавый ручеек, который протекает по песчаному дну пропасти. Пролеты моста поддерживают три миниатюрные Эйфелевы башни, основания которых закреплены в массивных бетонных барабанах. Вся конструкция задумана и выполнена так, чтобы оказывать как можно меньшее сопротивление потоку текущей воды. Право, подобные предосторожности кажутся смешными, когда смотришь на тоненькую ниточку реки, которая кое-где разлилась и образует крохотные мутные заводи. Однако это сегодня она выглядит такой безобидной. Поглядели бы вы на ту же Гуриц в сезон дождей! Она превращается в ревущий поток, который все сметает на своем пути. Многие южноафриканские реки в течение года претерпевают подобную драматическую метаморфозу: в зимнее время — полноводная река, в засушливый летний сезон — едва заметный ручеек. Не знаю уж, почему, но большинству местных жителей последнее превращение кажется забавным. Мне неоднократно рассказывали «смешную» историю о том, как некий человек упал в пересохшую реку и стоял там и отряхивался от пыли!

Мне потребовалось не так уж много времени, чтобы добраться до Масселбая. Вскоре я уже катил по душным улицам города, разглядывая многочисленные церкви, магазины, гостиницы, снующие туда-сюда велосипеды и автомобили. Несмотря на сильную жару, в Масселбае царило веселое оживление — верный признак экономического роста. А жара и в самом деле стояла удушающая. Свежий морской бриз, который расхваливают во всех рекламных проспектах, очевидно, в тот день взял выходной. Однако белые насыпи морского песка, скопившиеся практически под каждой прибрежной скалой, доказывали: да, действительно, есть такой господин по имени «приятный легкий бриз», и есть у него старший братец (куда менее приятный) по имени «штормовой ветер».

Главной достопримечательностью Масселбая является Поорт, и я немедленно отправился туда — посидеть в тени скал и полюбоваться окружающим пейзажем. Здешний залив, возможно, самый очаровательный из всех естественных водоемов Союза. Длинный и узкий, он словно прорублен в теле скалы. Поорт сообщается с открытым морем, но его дальний конец перегорожен рифами, защищающими лагуну от сокрушительного прибоя Индийского океана. Я наблюдал, как волны набегали и с грохотом разбивались о каменистую гряду. Поневоле укрощенные, они в виде мелкой ряби просачивались через небольшой скальный проход в лагуну. Таким образом, вода в ней всегда оставалась свежей, прохладной и приятной для купания. Однако самым главным достоинством Поорта служит его пологое песчаное дно, которое постепенно понижается к дальнему концу. В результате получался универсальный бассейн: возле берега было достаточно мелко, чтобы там могли купаться шестилетние дети; и в то же время в лагуне находилось место для опытных ныряльщиков и пловцов.

Я сидел на берегу и наслаждался видом плескавшейся на мелководье ребятни. Вот кто замечательно проводил время! Там были прелестные девочки, похожие на вареных креветок в своих розовых купальных костюмчиках. Они шлепали по воде, обдавая друг друга фонтанами брызг, и при этом оглушительно визжали. Мальчишки — гибкие и верткие, словно угри — развлекались более солидным образом: они ныряли с прибрежных скал в просвеченную солнцем зеленую воду. А я, наблюдая за детишками, думал, как замечательно они выглядят и как, наверное, гордятся взрослые южноафриканцы таким здоровым потомством. Дополнительным удовольствием для меня было сознание, что эта летняя сцена разыгрывается на моих глазах не когда-нибудь, а в ноябре.

Покинув Масселбай, я поехал по дороге, которая уводила в глубь материка. Впереди ждал Джордж.

6

Городок этот располагается высоко в горах, которые в наше время называются Аутенива. Португальцы пользовались другим, более романтичным именем — Сьерра де Эштрелья, что означает Звездные горы. Нынешнее название пришло из готтентотского языка. Переводится оно как «люди, нагруженные медом» и, несомненно, отражает специфику здешнего места (я имею в виду медоносные вересковые пустоши).

Что касается наименования самого городка, то с ним связана одна из самых интригующих тайн Южной Африки. Дело в том, что в 1802 году на Кап прибыл человек по имени Джордж Рекс, о котором ходили упорные слухи, будто он является сыном правящего британского монарха Георга III и Ханны Лайтфут, вошедшей в историю под именем Прекрасной Квакерши. Вновь прибывший англичанин добрался до Книсны, приобрел там большое имение и зажил, как и подобает состоятельному сельскому помещику. Многие люди в Южной Африке убеждены, что мистера Рекса намеренно выслали на Кап, дабы избежать политического скандала в Англии. Однако если это так, то возникает вопрос: неужели бы ему позволили носить столь провокационное имя?

Лично меня горы Аутенива поразили своим чрезвычайным сходством с Шотландией. Похоже, мне не избавиться от этого наваждения — я так и буду сравнивать Южную Африку с моей любимой Шотландией. Выглянув поутру в окошко гостиницы, я почти готов поверить, что нахожусь где-нибудь в Форт-Уильяме. Чего только стоит утренний туман — хаар, как жители восточного побережья Шотландии называют ту молочно-белую дымку, что порой наползает с моря. Здешний туман окутывает горные склоны, запускает свои холодные белые пальцы в сосновые леса и создает ощущение какой-то нездешней жути, которое часто возникает пасмурным днем в долине Гленко. Но стоит лишь выглянуть солнцу, как туман отступает, миля за милей обнажая изрезанные трещинами склоны, зеленые лощины и темные ущелья. Издалека можно видеть серпантин горной дороги, которая, извиваясь — то исчезая среди лесов, то снова появляясь — уходит к самой вершине, переваливает через нее и окончательно скрывается из виду.

По-моему, имена людей, прокладывавших дороги в Капских горах, достойны прославления в веках. Взять хотя бы железнодорожную ветку, ведущую к Джорджу. Она столь извилиста, что кейптаунский поезд виден высоко в горах задолго до его появления на местном перроне.

Я не раз слышал, что Джордж напоминает английский городок. Возможно, это и так. Но, на мой взгляд, улицы здесь слишком широкие, растительность чересчур роскошная, и самое главное, прелестные, аккуратные домики (каждый из которых, вопреки английской традиции, окружен великолепным садом) выдержаны в одном архитектурном стиле. Это создает впечатление единообразия, совершенно не характерного для Англии (подобное там можно увидеть лишь в новых жилых микрорайонах).