То, что случилось дальше, было вполне предсказуемо. Я предвидел это. По-другому выйти и не могло. К сожалению. Над толпой раздался вопль. Жуткий, визгливый вопль. Вопил, конечно, мулла Омар. Он взобрался на какое-то возвышение и указывал скрюченным пальцем в сторону городских властей. Людей в европейских костюмах. Очень хорошо помню эту мракобесную сцену. Сотни голов в чалмах, в арабских арафатовских платках, в шапках-минаретах. Над ними — распластанная сухопарая фигура в белом одеянии. Тощий старческий костяк, парящие полы халата, длинная острая борода с седыми прорезями. Воздетая рука. Вопль. Гюнтер веселился и приплясывал от восторга: мулла Омар в позе Ленина на броневике. Классический сюжет. «Шпигель» напечатает эти снимки на обложке. Они, может быть, обойдут весь мир. Счастливый рыжий Гюнтер.

В инструкциях толпа больше не нуждалась. Как большое проснувшееся животное, тяжело покатила вперед, подминая под себя зеленых и черных полицейских. Европейские костюмы сначала попятились, потом суетливо побежали. Недержавной прыткой рысью. Кордон спецназовцев, отделявший костюмных от толпы, был совсем тонок, но их машины стояли поблизости, метрах в пятидесяти. При желании можно было успеть. Огромный серебристый джип «тойота», пара черных «мерседесов» и темно-синяя гоночная «ауди». Хороший, быстрый транспорт. Но они замешкались, отступая. Не привыкли бегать быстро. И толпа, она бывает очень ловкой в таких ситуациях, перекрыла им дорогу. Отрезала от машин. В этот самый момент из-за мечети бегом вынеслась колонна черных. Наверное, они ждали там, прятались для подстраховки. На тот случай, если произойдет непредвиденное. Это были серьезные парни, человек тридцать — тридцать пять. В бронежилетах, в касках, с прозрачными пластиковыми щитами. И с автоматами. Выстроившись на бегу клином, врезались в толпу, прокладывая себе дорогу дубинками. Щит к щиту, рассекали пенящуюся биомассу, вспарывали ее. Толпа ахнула, подалась назад, расступаясь. Эффект неожиданности. Довольно скоро они добрались до пленников, окружили их плотным кольцом и повели, сомкнув щиты, к машинам. Некоторые из правоверных, особо рьяные, держались за головы, отирая кровь с лиц и халатов. Да, пролилась кровь. Черные колотили дубинками наотмашь. Еще немного, и все окончилось бы миром. Я искренне надеялся, что все кончится миром. Несколько синяков, разбитый нос… Уже толпа, почуяв отпор, ослабела, обмякла, потекла в стороны. Но над нею разъяренной бородатой цаплей снова вырос мулла Омар. Заорал, надсаживаясь, замахал руками.

Тогда началось то, с чего все и началось. Сначала в черных полетели камни. Там каменистая местность, полно крупных камней под ногами. Есть что швырять. Камни ударялись о щиты, не причинив черным особого вреда. Но толпа увлекалась все больше. Сгустилась, сомкнулась, отвердела.

Налилась дурной силой. Знаменем парил над нею, срывая голос в крике, мулла Омар. Черные дисциплинированно, пядь за пядью, отступали. И вдруг раздались выстрелы. Понятия не имею, кто и в кого стрелял. Может, в воздух. Чтобы испугать. Но, наверное, стреляли из толпы по черным. Из них никто не пошатнулся, не упал, точно. Я видел. Однако толпа завизжала сотнями глоток и навалилась. Сразу, тяжелым молотом, ударила в щиты. Как штурмовым бревном — в городские ворота. Черные посыпались в стороны, приседая, закрываясь от ударов. Их начали бить. На моих глазах двоих или троих просто затоптали. Тогда черные дали несколько очередей из автоматов. Точно, в воздух. Могу подтвердить под присягой. Толпа не реагировала, она почувствовала кровь, озверела. Была готова на все, что угодно. И черные ударили по людям. С бедра. Длинными очередями. Тоже потеряв всякий контроль над собой. Им было не до контроля, они хотели жить. Сразу упали человек восемь — десять, потом еще несколько. Бешеная толпа дрогнула, отступила и бросилась врассыпную. Им наперерез вырвались три полицейских грузовика — подкрепление. Черные со щитами посыпались на землю. Началось что-то дикое, жуткое. Людей хватали, валили на землю, избивали дубинками и прикладами. Только потом тащили в машины. Один, я помню, молодой парень упал на колени, поднял руки, защищаясь. К нему подбежали сразу трое. Один с разбегу ударил ботинком в лицо, другой — дубинкой по голове. Парень рухнул на землю. Даже не успел вскрикнуть. Его немного попинали и только потом поволокли. Хорошо, если он был просто без сознания. Какого-то старика дервиша тащили по земле, ухватив за бороду. Они тоже были звери, черные. Хуже зверей.

— Уходим! — коротко скомандовал Жан-Эдерн, как стенка белый. — Быстро за мной!

— Сейчас, сейчас! — Гюнтер, ненормальный, прикипел к камере. — Еще пару кадров. Это же сенсация, сенсация!

— Пошел, придурок! — Жан-Эдерн, невысокий и с брюшком, ухватил здоровенного немца за руку, как мальчишку, и так дернул, что Гюнтер чуть не упал. С виду директор картинной галереи казался куда слабее. — Я тебе покажу сенсацию!

Переулками, дворами-огородами, бегом мы кинулись прочь и оказались на вилле гораздо быстрее, чем я ожидал. Навстречу выскочила перепуганная злая Таня с малышкой. Что-то почувствовали они, наверное.

— Так. — Жан-Эдерн не дал никому сказать и слова. — Слушайте меня внимательно. Из дому ни шагу. Даже на пляж. Сидите все внутри. К окнам желательно не подходить. Следите за ребенком. Я скоро вернусь. Надеюсь, в течение двух-трех дней я доставлю вас на территорию российского консульства. Все.

— Погодите, погодите! — вскрикнула Таня по-русски. — Объясните мне, что происходит?

Он понял ее вопрос без перевода и ответил коротко:

— Самое худшее.

Повернулся и ушел. Теперь представьте наше состояние.

— Слушай, фройнд, — произнес Гюнтер, когда мы вышли наконец из транса. — Помоги мне переправить снимки nach Deutschland. Это же круто, это сенсация. Там не было никого, кроме меня. Понимаешь, никого! Я единственный все это видел и снимал. Такое бывает раз в жизни, понимаешь! Оказаться в нужное время в нужном месте. Помоги, прошу тебя, фройнд!

Я кивнул. Подключил свою машину к Интернету. И не отходил от нее три дня подряд. Новости катились одна за другой. Мы не успевали их переваривать. Разумеется, сайт CNN комментировал все иначе, чем ntv.ru или эн-ти-фау точка de. Но это было неважно. Ели, пили и спали рядом с включенным компьютером. Я связался со всеми своими друзьями. Электронная почта шла беспрерывно. С нами не происходило ничего, никаких внешних событий. Мы читали на английском, немецком и русском. Из приятных новостей была лишь одна: «Шпигель» выписал Гюнтеру премию. Погибшая камера списана на счет журнала. Его снимки были на всех сайтах новостей. Сам герой дня сидел у монитора, боясь подойти к окну. Нам всем было непередаваемо страшно. Жан-Эдерн не объявлялся. Казалось, бросил нас на произвол судьбы. Предал, смылся. Проклятый скользкий тип. Вот что происходило в мире:

…Массовые волнения во время похорон известного предпринимателя Мохаммеда Курбана в Хаммарате. Убито восемь, ранено тринадцать человек. Все они — мирные жители. Полиция расстреливала безоружных людей. Единственный фотокорреспондент, случайно оказавшийся на месте событий, — Гюнтер Нагель, «Шпигель». По свидетельству Нагеля, фанатично настроенная толпа, которую подстрекал хорошо известный спецслужбам идеолог исламских экстремистов мулла Омар, напала на представителей городских властей, явившихся отдать последний долг почетному гражданину Хаммарата Мохаммеду Курбану… Некоторые информационные агентства опровергают эту информацию.