Она пошатнулась, едва не упала, и он осторожно придержал ее за локоть.

– У, да вы опьянели, – проворчал он задумчиво, словно не веря своим глазам. – Неужели с одной чарки-то? Слабенькая вы все-таки, – вынес вердикт он.

– Наверное, домой пойду, что-то меня в сон клонит.

– А как же танцы? – сказал Матвей.

– Нет, нет, домой мне надо, – пролепетала она, чуть отходя от него, ощущая, что голова невозможно кружится. Она тут же споткнулась, и Матвей проворно удержал ее от падения твердой рукой за талию.

– Провожу вас до двора, а то еще упадете.

– Спасибо вам, – кивнула она.

Так и удерживая осторожно девушку за талию, Твердышев увел ее от реки. Они направились вверх по улице к дому. Уже у ворот он прислонил Варю к столбу и велел:

– Здесь стойте, пока калитку отопру.

Варенька послушно прислонилась к деревянному забору и с интересом наблюдала, как он отпирает широкую калитку и отворяет ее. Она отчетливо понимала, что Твердышев хочет угодить ей: и бороду сбрил, и Алексея освободить обещал, и до дому довел, и суетится возле нее уже почти час, как наседка. Варя явственно ощущала любовь во всех его действиях. А его настойчивый поглощающий горящий взор ни на миг не отрывался от ее лица, смущая всю дорогу.

Горячительный напиток затуманил ей разум, и в голову Вари стали лезть странные мысли и чувства. Удивительно, но отчего-то сейчас ей была приятна забота Матвея. Обида на Олсуфьева за холодность помогла ей теперь увидеть и оценить заботу Твердышева в новом свете. Этот мужчина точно заслуживал если уж не ответного чувства от нее, то хотя бы ласкового слова.

Он вернулся за ней и помог войти. Вновь прислонив ее уже к краю сарая, он хотел отойти, чтобы закрыть калитку, но она вдруг пролепетала:

– Вам и впрямь лучше без бороды, Матвей Гаврилович.

Он тут же вновь обернулся к ней и порывисто выпалил:

– Вы правда так думаете?

– Конечно, – кивнула она и вдруг улыбнулась ему.

Опешив, Матвей отметил добродушное выражение на ее милом лице. Отчетливо видя, что девушка пьяна и оттого, возможно, говорит то, что думает, он приблизился к ней вплотную и тихо спросил:

– А я сам хоть немного нравлюсь вам, Варвара Дмитриевна?

Она странно посмотрела на него, и он увидел, как ее огромные золотые глаза приветливо заблестели.

Варя чувствовала, что невозможно устала от холодного отношения к ней Олсуфьева. А этот мужчина был искренен в своей любви, которая сквозила во всех его действиях и взглядах. И сейчас ей отчего-то нравилась мужественная ласковая близость Матвея.

– Оказывается у вас красивые губы, никогда не замечала, – пролепетала она, явно не расслышав его вопроса, и снова улыбнулась ему.

В следующий миг, не выдержав, Твердышев властно обхватил рукой ее подбородок и впился губами в рот девушки. На его удивление, уже через некоторое время после атаки его губ, руки Вареньки обвились вокруг его шеи, и она ответила на его поцелуй. Не до конца понимая, что происходит и отчего она ведет себя так покладисто игриво, Твердышев заставил себя оторваться от ее губ и прохрипел:

– Подождите, хоть калитку закрою.

Он отстранился от нее и почти бегом бросился к калитке. Когда он обернулся чуть позже, Варя уже неустойчивым шагом направилась к дому. Матвей в три прыжка нагнал ее и легко подхватил на руки. Девушка податливо обмякла в его руках, положив головку ему на грудь. Вмиг приняв решение, Твердышев быстро направился со своей ношей через двор в сторону амбара. Войдя внутрь, он прошествовал мимо многочисленных стеллажей с утварью и припасами, направляясь к самому концу. Обойдя большой стог сена, он осторожно положил девушку на скошенную траву с той стороны, которая не была видна с прохода.

– Как тут мягко, – прошептала Варя, открыв глаза и уставившись на него затуманенным взором. Он стоял над ней, словно не решаясь приблизиться, как вдруг она потянулась, как кошка, выгнув спинку и простонала, сонно зевнув.

Не в силах видеть ее манящее прелестное тело в белой шелковой сорочке и темно-синей юбке, которая подчеркивала ее стройный женственный силуэт, Матвей порывисто наклонился над Варенькой и, встав на колени в сено, начал осыпать поцелуями ее шею и верхнюю часть кофточки. Дрожащими руками он проворно расстегивал маленькие пуговки на ее блузке с воланами, одну за другой, чувствуя, как в висках бешено стучит кровь. Именно в этот момент она как будто опомнилась и пришла в себя.

– Что вы делаете… зачем это… – пролепетала девушка невнятно и попыталась ослабевшими руками закрыть от него полуобнаженную грудь. Матвей тут же схватил ее за запястья и, покрыв каждое из них поцелуями, прохрипел над ней:

– Варенька, я только посмотрю чуток…

– Нет… не надо… – шептала она, обессилев.

Ее голова была невозможно пьяная, и Варя вновь попыталась убрать его руки со своей груди. Но мужчина неумолимо продолжил свое действо. Освободив ее от кофточки, он опустил сильные ладони на ее налившиеся груди и начал ласково сжимать и гладить нежные выпуклости, то и дело жестко стискивая пальцами нежные соски. Через пару минут, вновь проигнорировав ее слабое сопротивление и спустив с ее плеч тонкую сорочку, Матвей опустил лицо на ее обнаженную грудь, лаская ее горячими губами.

В этот миг мысли Вари чуть прояснились, и она подумала: «Это должен быть Алексей, именно он должен вот так сейчас ласкать меня, именно он должен целовать… но я не нужна ему… не нужна… Василий так и не вернулся… лишь он, Матвей, любит меня…» – закончила она свои затуманенные лихорадочные мысли, отчетливо ощущая желание Твердышева.

Раскрыв глаза, она отметила склоненную над ее грудью темно-русую голову молодого человека и ощутила, что густая грива его волос прикасается к ее обнаженной коже. В этот момент он делал нечто такое с ее грудью, отчего Варенька ощущала всем телом приятный озноб. Безумное, неистовое желание, чтобы он продолжал дальше, возникло в ней, и она начала гладить его руками по широким плечам. Наслаждение от его дерзких ласк и страстных слов, которые он иногда шептал, нарастало с каждой минутой, и она, не отдавая себе отчета в том, что делает, запустила ручки в его волосы и начала ласкать голову, перебирая теплые пряди. Почувствовав ответную ласку, Матвей стремительно оторвался от Вари и выпрямился, диковатым взором пожирая ее прелестное полуобнаженное тело.

Яростно срывая пуговицы со своего темного камзола, он начал лихорадочно стаскивать с себя одежду. Уже через миг он был в одних подштанниках, босой, с обнаженным торсом. Тут же упав рядом с девушкой на мягкое душисто сено, Матвей вновь овладел ее губами. Как и во дворе, на его удивление, Варя ответила на его поцелуй. Ошалев от ее покладистости, а в особенности от ее ласковых пальчиков, которые зарывшись в его волосы, нежно ласкали затылок и шею, он окончательно перестал сомневаться и начал настойчиво, с трепетом освобождать девушку от остальной одежды. Он быстро раздел ее донага, и с его губ невольно сорвался возглас удовлетворения и страсти.