Аби вдруг осознал, что так постыдно себя ведут бедные сколоты, но не великие правители, каким себя считал. Разве можно было так жрать, торопливо заглатывая огромные куски и чавкая, будто свинья у своей кормушки.

Царь прикрыл глаза и тут же принялся себя успокаивать — что сделано, то сделано. Ну, не сдержался, Не умирать же из-за этого! Бывает и хуже. Фрол, похоже, не обратил никакого внимание на смущение Аби и продолжал думать о чем-то своем. Пауза затягивалась, и гость от нечего делать вновь принялся за вино. Напиток приятно расслаблял и ударял в голову. Аби осушил очередную чашу и подумывал: а не приняться ли за следующую? Как кентавр резко встал на дыбы, взбрыкнул передними копытами и произнес тягуче:

— Сыт ли ты, друг мой? Доволен ты приемом? Готов ли ты вести беседу? Как видишь, я постарался не нарушать законов гостеприимства, начертанных олимпийцами, и сделал все, чтобы ты почувствовал себя в гостях комфортно. Это, конечно, не твой дворец, где не затихают пирушки, но, согласись, приняли тебя никак не хуже. Аби почтительно склонил голову:

— Спасибо за оказанный прием. Он был достоин великого царя, а я себя именно таким и ощущаю. И тут его, что говорится, понесло. Горделиво задрав подбородок, почти так, как некогда делала его матушка, Аби несколько назидательно промолвил:

— Одно плохо, — Аби плохо понимал, что говорит, — музыки, пока ел, не звучало.

Фрол удивленно вскинул брови. В ответ Аби, немного запинаясь, хмель давал о себе знать, принялся объяснять, что в последнее время полюбил принимать пищу под звуки арф и кифар. Так еда лучше усваивается. А уж когда восточные танцовщицы, купленные им на афинском рынке рабов за бешеную цену, принимаются танцевать перед ним, зазывно подергивая бедрами, все пролетает без разбора! И мясо, и рыба, и овощи, даже если были дурно приготовлены.

Он восторженно причмокнул губами, описывая наслаждения, что доводится испытывать, затащив к себе на ложе молоденькую девочку, звенящую браслетами и мелкими монетками на поясе. Его собеседник, казалось, ничего не слышал. Кентавр с несколько преувеличенным вниманием принялся разглаживать свой рыжий хвост и покусывать зубами зад. Как ему удавалось так вывернуться, Аби было сложно представить. Он, правда, попытался, сделать нечто подобное, но не сумел. Более того, не удержался и рухнул под стол, и кентаврисе пришлось приложить некоторые усилия, дабы извлечь его оттуда.

Наконец, он вновь устроился на своем месте и сделал попытку хотя бы немного протрезветь. Пришлось несколько раз больно ущипнуть себя и заставить разозлиться. Надо отметить, сделал это без особого труда.

Фрол меж тем вдруг принялся ловить у себя в шкуре блох. И откуда они только здесь взялись! Кентавр клацал зубами, чесался, ерзал на месте, бил хвостом по крупу. Случись это у него во дворце, нахал был бы навсегда изгнан за пределы государства. Здесь же приходилось страдать от собственного бессилия, молчать и ждать, что еще придумает хозяин. Движения за столом прекратились так же внезапно, как и начались. Наверное, сыронизировал про себя Аби, насекомые ускакали. Вдруг кентавр замер и сосредоточено нахмурил лоб. И тут царь всей кожей почувствовал, что время отдыха закончилось. Теперь ухо следует держать востро. Было бы слишком просто, если бы только пообедать.

Фрол начал разговор. Первый вопрос прозвучал совершенно неожиданно.

— Скажи мне, царь, зачем люди стали изгонять кентавров с наших исконных земель, объясняя, это тем, что им негде сажать рожь и пшеницу? Неужели во всей Элладе не нашлось более подходящего места, кроме наших пастбищ? — строго спросил разбойник.

— Ты задаешь вопрос, заведомо зная, что верного ответа на него не получишь, — удивился Аби. — К тому же, ты лучше, чем я, знаешь причину вашего изгнания. В войне с титанами вы приняли их сторону и выступили против Зевса!

— Ха, — фыркнул Фрол, — можно подумать, что люди всегда верно служили Громовержцу. Но он почему-то сохранил свою благосклонность! Полагаю, именно потому, что вы стали убивать кентавров!

— Не смей так говорить, — Аби забыл о какой-либо осторожности, — все было иначе! Вы первыми нападали на нас! Не потому ли боги лишили кентавров бессмертия? Помнишь, убитую в винограднике беременную женщину? Она валялась в пыли с распоротым брюхом, а ее мертвый младенец лежал рядом в луже крови!

— А ты никогда не задумывался над тем, что кто-то специально совершил это преступление, дабы посеять между нашими племенами вражду? — повысил голос Фрол, — Никто из вас не попытался провести расследования, имя преступника не вызывало сомнений. Это мог сделать только кентавр, кричали вы! И погнали нас в холодную Гипереборею! При этом прекрасно знали, что наши дети, не привыкшие к суровому климату, станут умирать от лихорадки! Но и этого показалось мало! Вы брали в полон наших женщин. А потом отдавали их на растерзание диким жеребцам!

— А мне напомнить о любимом развлечение кентавров? — орал Аби, — ты забыл, как твои воины отрезали головы у наших детей и играли ими будто мячами!

— А что нам оставалось делать, если вы кастрировали наших мальчиков! — вопил кентавр.

Мирно начавшийся ужин грозил перейти в драку. И хозяин, и гость резво вскочили со своих мест и встали друг напротив друга. Кентавр угрожающе навис над человеком, Аби испуганно втянул голову в плечи. Погибать столь бесславно не хотелось. Еще немного и дело дошло бы до рукоприкладства. Спасибо кентаврисе, которая встала между ними и принялась их разнимать. Разъяренные собеседники успокоились. Оба сообразили, криком да взаимными упреками желаемого результата не получишь. Первым взял в себя руки хозяин. Он несколько раз погладил себя по голове, будто бы успокаивая, и почти шепотом спросил:

— Я хочу напомнить тебе лишь одну историю. И если ты, не найдешь, чем ответить, значит, признаешь свое поражение!

Буркнув что-то типа того, что спорить и не собирается, Аби вернулся на свое место и приготовился слушать. Фрол носился по кругу и раздраженно стучал копытами по гладкому полу.

— Год назад было объявлено временное перемирие между противоборствующими сторонами. Мы тогда разрешили вашему правдолюбцу Леону, ум, которого ценил великий Хирон, вывести из осажденной крепости ваших женщин и детей. И что сделал двуногий? Среди спасенных не оказалось ни одной женщины, ни одного ребенка, ни одного старика. Под женскими покрывалами скрывались обученные воины. Именно их вывел Леон за стены крепости. Пока кентавры отдыхали в своих палатках, отряд обошел с тыла и перерезал глотки всем спящим! Ты скажешь — это война! Я отвечу: подлость, которой нет прощения! Я сам и мои приближенные остались живыми лишь потому, что уехали за провизией в соседнюю деревню. Но Леону и этого показалось мало. Пока вырезали моих соплеменников, подлец проник в другой лагерь, и, воспользовавшись доверием, отравил колодец с питьевой водой. Кстати, воду оттуда брали ваши воины, ваши женщины и ваши дети… Умерли все без исключения. Мне опять повезло, я не пью воды. Предпочитаю ей вино!

Аби прекрасно знал данную историю и ему всегда становило стыдно за своих соплеменников. Он видел, в каких муках умирали малютки, как корчились от резей в животе молодые женщины, как падала с уст умирающих кентавров грязная пена. Хирон метался от одного пострадавшего к другому и ничего поделать не мог. На поиски противоядия не хватало времени. Люди умирали, а вместе с ними умирало и доверие.