— Скажу, Пип. Кэрин, пожалуйста, переверни картину.

Она нашла в себе силы сделать это. Чувство кошмара отступало. В голосе Гая, конечно, звучало осуждение, удивительная уверенность, что преступление совершил ее младший брат. На лице же Пипа, как в зеркале, отражались все нюансы переживаемого им ужаса.

— О, Каро, что с ним произошло? Только посмотри на эти глупые очки и капли воды! Ты, конечно, не думаешь, что это сделал я?

— Разумеется, нет, малыш.

Она встала и крепко прижала мальчика к себе, стыдясь тех мгновений, когда заподозрила Пипа.

Гай положил руку на плечо Пипа.

— Иди, сынок! Я все улажу!

Не успел Пип покинуть комнату, как Селия взорвалась, кипя от гнева, совершенно не владея собой.

— Ты, конечно, не собираешься верить в правдивость этого мальчишки? Десятилетнего ребенка, откровенно признавшего, что он последним побывал в студии?

Под влиянием пристального взгляда Гая голос Селии потерял свою страстность. Гай надменно поднял брови.

— Не думаю, что он действительно признал это, Селия. Кроме того, у меня есть некоторый опыт в общении с людьми, и я понял, что этот ребенок невиновен. Ты сама видела его реакцию. Он любит свою сестру. Сама мысль о том, что можно изуродовать ее портрет, ему отвратительна. Да он, во всяком случае, слишком умен для этого. Мне немного стыдно, что я усомнился в нем!

Селия отбросила всякую осторожность.

— Ну что ж, мне больше нечего сказать. Никогда не думала, Гай, что увижу, как ты выгораживаешь этого ребенка и поощряешь его. Жаль только, что мое положение в этом доме не позволяет мне действовать самой. Мой сын пострадал! — Внезапно она порывисто бросилась к Рикки, однако, даже в такой момент, избегая слишком тесного контакта.

— О, мама, ради Бога!

Реакция Рикки была странной, как будто он на все махнул рукой, и не желал больше участвовать в этой битве.

— Мальчишка достаточно хитер, уверяю тебя, — неприязненно произнесла Селия. — Ты же сам видел, он насторожился, как только вошел в комнату.

— Дети не дураки, Селия. Боюсь, что ты так и не заметила этого. — Выражение лица Гая стало угрюмым и непреклонным, ровный, спокойный голос звучал уничтожающе.

Гай повернулся к Рикки и не заметил изумленный и удрученный взгляд Селии.

— Что ты хочешь сказать, Рикки?

— Я скорее вынесу пытку раскаленной кочергой, чем произнесу хоть слово, — неистово закричал Рикки.

Гай бросил на племянника испытующий взгляд.

— Знаешь, Рикки, проблему всегда можно разрешить, если найти к ней верный подход. — Он говорил размеренно, как бы предоставляя Рикки возможность выбора. — Мужчина силен настолько, насколько сильна в нем решительность, воля к успеху!

С минуту Рикки стоял, онемев, его лицо было безучастным.

— О, не надо, Гай. Я сойду с рельс, если буду думать об этом. Слишком поздно. Слишком, слишком поздно!

Селия наблюдала за ними обоими, застыв в ожидании. От нее, как от грозовой тучи, исходила напряженность и настороженность.

Происхождение интуиции непонятно! Кэрин побледнела, и тени, таившиеся в глубине ее подсознания, стали проясняться. Разнообразные эпизоды выстроились в одно целое.

Ошарашенная, она тяжело опустилась в кресло. Но разве ревнивые натуры не нуждаются в победах после поражений? И, все же, какую цель могла преследовать Селия, перечеркнув шансы Рикки на успех? Однако, в этот момент, мотивы Селии не имели значения. Имел значение только Рикки, который смотрел на дядю так, будто тот мог дать ему часть своей неиссякаемой энергии.

Марк Эмбер, преодолев себя, поднялся с кресла, поставив точку в этой мучительной сцене.

— Если вы все простите меня, я пойду в свою комнату. Я вдруг почувствовал себя очень старым.

Патриция, не говоря ни слова, встала, подошла к нему и взяла его под руку. Ее глаза, когда она встретилась взглядом с Кэрин, напоминали омут отчаяния, лицо побледнело и осунулось. Как бы в знак поддержки, она прикоснулась к руке Кэрин. Обе понимали, что надвигалась гроза, угрожавшая разрушить весь дом, гроза, перед силой которой, Патриции будет трудно устоять.

Гай был настроен иначе! Он встал посредине комнаты и начал цитировать слова Томаса Вульфа. Его прекрасный голос привлек к себе всеобщее внимание.

— Если у человека есть талант, но он не умеет применить его — он неудачник. Если у него есть талант и он использует его наполовину — он отчасти неудачник. Если у него есть талант и он, каким-то образом, стремится применить его в полную силу — он добивается выдающихся успехов и получает удовлетворение, знакомое лишь немногим.

Все стояли, молча, глядя друг на друга, а Рикки пронзительно смотрел в лицо Гая. Никто не остался равнодушным. Выражение лица Гая было спокойным, но в глазах горел странный огонек. В этом заключался какой-то вызов, а из его последующих слов стало ясно кому:

— У тебя большой талант, Рикки. Если бы Ричард был жив и видел твою картину! И в тебе есть то, чем в изобилии обладал твой отец — удивительная сила духа. Я знаю, ты еще удивишь нас чем-нибудь!

В зеленовато-голубых глазах Рикки сверкнули отчаянно сдерживаемые слезы.

— Дядя Гай, — произнес он дрожащим голосом, — если я больше никогда не скажу этого, то знайте: я люблю вас и восхищаюсь вами.

С этими словами он кинулся вон из комнаты.

Селия засмеялась. Это был странный, пронзительный смех, как показалось Кэрин, совершенно неуместный в данных обстоятельствах.

Лето проходило, и ничто не нарушало установившейся видимой гармонии. Пришло время выставки картин на соискание премии Хэвиленда, но Ричарда Эмбера не было среди ее участников.

Хотя Рикки признался Кэрин, что его все еще живо интересует эта выставка, премию в две тысячи долларов получил двадцатишестилетний художник из соседнего графства Западная Австралия.

Рикки лихорадочно набрасывал и переписывал портрет Кэрин, но, как он признался ей с выражением горечи на бледном лице, между ним и его работой стояло лицо «вандала».

Кэрин предпочла не отвечать ему. Некоторые вещи должны оставаться невысказанными. Когда через несколько недель, она прочла о приближающемся соискании премии Стэттона-Логана, щедрой национальной награды за наиболее оригинальное произведение, написанное маслом, Рикки, казалось, не проявил к этому ни малейшего интереса. «Состязание открытое, — объяснил он, — а это значит, за премию будут бороться лучшие художники страны».

— Я хороший художник, но не настолько! — отклонил он эту идею, пожав плечами.

Если Гай и подразумевал, что Рикки еще не начал серьезно использовать свой потенциал, Рикки об этом, как будто, забыл. Кэрин не стала вмешиваться, но очень огорчилась.