«Лайана в лучшем виде», — решила Кэрин, глядя на ее прекрасные бедра и длинные ноги. Селии никогда не шли брюки, она слишком мала для них.

Рикки издал долгий свист, и даже Пип, как бы юн он ни был, выразил свое восхищение. Интуиция подсказала Кэрин, что ей лучше затаиться и молчать. Все ждали, когда взорвется бомба, но Селия не сказала ни слова! Ложечкой она размешивала в кофе заменитель сахара и мирно прощебетала:

— Мы ждали тебя, дорогая! Я думаю, мы могли бы сегодня вечером устроить прием или предпринять что-нибудь потрясающее. Я поговорю с Гаем, когда увижу его, — трелью заливалась она. — Почему бы не позвонить Колину?

Лайана приняла от тетушки сэндвич с цыпленком и озадаченно подняла голову.

— Кто такой Колин?

Тетя Триш осталась спокойной. Она поняла, что что-то произошло. Рикки и Пип настороженно ожидали, на их лицах было удивление и восторг: Колина никто не любил.

Селия бросила на Кэрин быстрый недобрый взгляд, обещающий возмездие. Кэрин шокировала неожиданная твердость, появившаяся в ее мягких, женственных чертах лица. Но Селия отлично владела собой. Она лишь улыбнулась дочери.

— Все в порядке, дорогая, — протянула она. — Это шутка, не так ли? Размолвка влюбленных?

Кэрин одолевала мысль, что все это выльется в весьма неприглядную сцену, поэтому она повернулась к своему юному, заинтересованному брату со словами:

— Если ты закончил, Пип, можешь идти в свою комнату. Во второй половине дня мы можем куда-нибудь съездить.

Пип, похоже, немного расстроился, ему очень не хотелось уходить, когда развивались такие события, но он привык подчиняться сестре и без слов встал.

Селия посмотрела на Кэрин с явным злорадством.

— Маленькая мама, да? Ты слишком привязана к этому ребенку! — Она повернулась к дочери: — Ну, что ты скажешь, дорогая, или ты ничего не можешь сказать? — Ее смех звенел весело. — Конечно, тебе придется расстаться с этим ужасным париком!

Пульс учащенно бился на шее Лайаны, она начала быстро говорить, подыскивая слова, но они слетали с ее губ стремительным потоком:

— Скажи мне, какое оправдание, какая ложь, выдержанная в изящном стиле, может затмить причиненное мне зло?

Селия, казалось, была искренне потрясена, ее лицо побледнело до прозрачности. Даже Рикки выглядел ошарашенным. Кэрин пыталась встретиться взглядом с тетей Патрицией. Напряжение возрастало. Никто не мог предсказать, до чего дойдет Лайана.

Селия почти шептала:

— Как ты можешь сказать такое мне, своей матери, которая тебя любит?

Мягкий, хрипловатый голос оборвался на патетической ноте.

Лайана внезапно поднялась с презрительной усмешкой на губах.

— Слава Богу, никто больше не любит меня таким образом!

Селия выдохнула и простонала в смятении. Ее глаза злобно сверкнули в сторону Кэрин.

— Нет, Селия, — произнесла Лайана, тщательно подбирая слова. — Ты ошибаешься. Сердце знает свою горечь! А теперь, простите, мне нужно сделать несколько телефонных звонков, хотя отделаться от Колина можно и за минуту.

Со стремительной грациозностью она удалилась с террасы, высоко подняв голову, расправив плечи, изящная, как юный рыцарь.

Селия покинула их без лишних слов. Она не последовала за дочерью. Патриция Эмбер посмотрела на остатки кофе в своей чашке.

— Как это отвратительно!

— Слишком мягко сказано, Триш, — обрел, наконец, дар речи Рикки.

— А мне кажется, вполне подходяще! — сдержанно ответила тетя.

Рикки рассмеялся.

— У тебя просто талант представлять все так, будто ничего особенного не происходит, Триш. Но ты же делала это много лет, не так ли?.. Находясь между Селией и нами. Господи, в эти минуты, что я был здесь, я думал, что мне придется быть судьей на состязании в ругательствах. У Ли был такой вид, будто она готова наброситься на нее!

— Вряд ли она напала бы на мать, — печально заметила тетя.

— О, не знаю! Вспомни, сколько раз нападали на Ли. Когда у тебя ложное представление о приличии, не всегда побеждаешь. — Рикки посмотрел на Кэрин: — Здесь, лапушка, кроется какая-то история. Что произошло?

Кэрин обменялась взглядом с тетей.

— Это не моя история, Рикки. Это не мое дело.

— И теперь это не твое дело, моя драгоценная? — У Рикки блеснули глаза. — Твое появление многое изменило в этом доме!

— По-моему, Рикки, тебе пора унять любопытство, — мягко вмешалась тетя Триш. — Что бы Кэрин ни было известно, ясно, что она тебе этого не скажет и на это, я знаю, у нее есть достаточные основания.

— Аллилуйя! — Рикки вскочил. — Это было для меня тяжелое моральное испытание, девочки! Вам придется меня простить. У меня есть кое-какая неоконченная работа!

Обе женщины были рады, что он ушел. Им надо было поговорить о многом.

Умышленно или нет, Рикки довершил падение Селии и накликал бед на свою голову. Поздно вечером, когда все наслаждались кофе и ликерами, а на самом деле, думали о расторгнутой помолвке Лайаны, и ее невероятном решении принять приглашение на вечер Дэйва Бэррона, Рикки, с ликующими глазами, вошел в комнату.

— Если хотите получить незабываемое впечатление, будьте добры, пройдите все сюда.

Гай поднял глаза и впервые за весь вечер улыбнулся.

— Ну что ж, я приветствую это, веди!

Как только Гай двинулся с места, все последовали за ним, в разной степени заинтригованные, кроме Кэрин. Она знала, что на уме у Рикки.

Портрет стоял на мольберте в середине библиотеки, размещенный так, чтобы свет падал на него самым выгодным образом. В комнате воцарилась глубочайшая тишина, нарушенная тетей Триш, которая изумленно произнесла:

— Невероятно! — И глаза ее выразили искреннее восхищение. — Как красиво!

Марк Эмбер короткими, быстрыми шагами подошел к полотну.

— Мальчик мой! Мальчик мой! Я никогда и не подозревал!

— Знаю! — усмехнулся Рикки.

— Первая искра, предвещающая великое пламя. — Спокойный голос Марка звучал почти благоговейно. — В нем настоящее чувство гармонии. Это же действительно наша маленькая Кэрин!

Только Селия и Гай стояли сзади, храня странное молчание. От Кэрин, как прототипа портрета, никто и не ждал комментариев. Рикки же расточал быстрые, несдержанные улыбки, смотря то на одного, то на другого. Его мир был ярким и прекрасным.

Селия задумчиво нахмурилась.

— Это в высшей степени похвальное усердие, дорогой. Особенно если учесть твой возраст. — Она облизнула пересохшие губы. — Модель, вероятно, слишком идеализирована, но это понятно. Правда, поза излишне вычурна, поэтому нарушена гармония.