«Надеюсь, что вы живы и здоровы, мистер Холмс. Но вы проиграли, впрочем, если и не живы и не здоровы, то результат такой же. Надо быть более расторопным, хотя признаю, что я старался, и вы это, надеюсь, оценили. Меня нет уже очень давно. Однажды мне пришлось сгореть и быть похороненным. Подобное происходило много раз, так что я даже не знаю, что даст вам эта информация. Когда я вас увидел впервые, то был очень заинтересован вами, так как заподозрил, что вы можете стать мне серьёзным соперником, и вижу, что не ошибся. Прощайте, надеюсь, вам было интересно.

P.S. Чуть не забыл, передайте доктору Уотсону, что его другу полковнику Соулу просто не повезло. Сожалею, что воспользовался им.

P.P.S. Доктор Уотсон, вы меня приятно удивили».

– Холмс, он нас вновь обманул?

– Даже не знаю, Уотсон, – задумчиво произнёс Холмс. – Надо исследовать останки и попытаться разговорить пойманных, да и Джеральда Грея как следует допросить. Думаю, он будет рад нам помочь.

– Холмс, – вспомнил я, – а как вы догадались о взрыве?

– Когда я исследовал дверь, то обратил внимание на то, что между ней и корпусом этого цилиндра не было щелей. Правильнее сказать, она была прорезинена по всему периметру. Кроме того, снаружи на ней никогда не было ручек, правда, петли выдавали её предназначение, а значит, попадали в неё раньше совсем другим способом, – Холмс замялся: – Пора мне уходить на покой, Уотсон. Увидеть столько всего и сразу не сделать правильных выводов…

– Холмс, события последних дней кого угодно заставят нервничать, – попытался я успокоить моего друга, – больше же никто не пострадал.

– Как знать, Уотсон. Как знать…

Тело во взорванной цистерне идентифицировать не удалось. Добиться от членов банды каких-либо сведений о Шутнике тоже не представлялось возможным. Каждый из них получил своё. Джеральд Грей толком ничего рассказать не смог, а через три месяца после описанных событий был найден повешенным в своей квартире, запертой изнутри, с предсмертным письмом, разъясняющим причины произошедшего. Текст последнего письма бесследно исчез с листка, видимо, он был написан исчезающими чернилами, например, на основе йода и декстрина…

В последние дни я находился в тревожном состоянии, связанным с той напряженностью, которая ощущалась в мире. Всё шло к неизбежности, называвшейся одним страшным словом – война. Мне уже приходилось воевать, и я знал не понаслышке, что это худшее из всех зол на земле. Но, судя по всему, эта война могла быть во сто крат хуже всего, что уже случалось ранее. И в эту мясорубку мог втянуться весь мир. Военная техника совершенствовалась, появились новые виды вооружения, предназначенные для массового уничтожения людей. Чтобы как-то отвлечься от тяжелых мыслей, я занялся совершенствованием своих знаний в военной хирургии, так как был уверен, что я не останусь в стороне от предстоящего хаоса. В промежутках между занятиями медициной не забывал читать «Таймс», вводившую меня в уныние всё сильнее и сильнее.

Но настроение несколько улучшилось, когда я неожиданно получил от Холмса телеграмму с просьбой забрать его на машине из Хариджа. Дальнейшие события были подробно описаны в моем рассказе «Его прощальный поклон» и, как выяснилось, оказались началом другого, неизвестного широкой публике, но при этом не менее интересного дела, о котором и пойдет речь.

Возвратившись в Лондон и сдав в Скотланд-Ярд немецкого шпиона фон Борка, Холмс обналичил чек на 500 фунтов, который дал ему за его «работу» арестованный. Довольные удачным исходом этого дела, мы отправились в театр оперетты «Палладиум», а завершили свой день в одном из ресторанов, расположенном недалеко от театра. Холмс был несказанно щедр, тратя полученные деньги. Мы веселились до поздней ночи, вспоминая нашу жизнь на Бейкер-стрит. У меня была масса свободного времени, так как я должен был явиться в расположение своей части лишь 3 августа к 9 утра. Идти ночевать мне было некуда, поэтому Холмс предложил расположиться в его апартаментах отеля «Кларидж». Я с радостью согласился. Придя в отель, Холмс предоставил в моё распоряжение спальню, а сам улегся в гостиной.

Я был сильно измотан прошедшими событиями, поэтому уснул сразу, как только коснулся подушки. Не знаю, сколько времени я спал, но сильный стук в дверь заставил меня мгновенно проснуться. То же самое, судя по всему, произошло и с Холмсом, который, как было слышно, сразу же отправился открывать дверь. Послышался тихий разговор, и, заподозрив важность этого визита, я начал быстро одеваться. Не прошло и минуты, как Холмс заглянул ко мне в комнату и спросил:

– Уотсон, вы спите?

– Холмс, что случилось?

– Одевайтесь, Уотсон. Дело не терпит отлагательства и будет вам, несомненно, интересно.

Так как я был уже практически одет, то через мгновенье вышел в гостиную, в которой меня ожидали мой друг и молодой человек с военной выправкой.

– Позвольте вас представить, – начал Холмс; судя по всему, они уже познакомились и ждали только меня. – Мой друг и коллега доктор Уотсон. А это капитан Ньюбойл.

Капитан встал, и я рассмотрел его лучше. Это был молодой человек лет 25–27, высокий, хорошо сложенный, с живым взглядом умных глаз. Внешне он ничем не отличался от подобных ему молодых людей, за исключением, пожалуй, излишней сосредоточенности, впрочем, сейчас, в наше непростое время, тоже присущей многим. Разглядывая его более внимательно, я всё сильнее удивлялся тому, что принял его в первую минуту за военного. Сейчас мне казалось, что это обычный студент, каких много можно встретить в наших университетах. Однако я отвлекся.

– Очень приятно, – ответил я после паузы, протягивая ему руку, и спустя секунду почувствовал его крепкое рукопожатие.

– Это не просто капитан, Уотсон, – заметил Холмс, выпуская струю дыма. – Этот капитан возглавляет подразделение радионадзора, и его прислал мой брат Майкрофт Холмс. Присаживайтесь, мой друг, и закуривайте.

Через минуту я был готов слушать капитана Нью-бойла, и он, поняв это, стал говорить негромко, но внятно, чётко разделяя каждое слово.

– Меня зовут Майкл Ньюбойл, и я действительно нахожусь в звании капитана и возглавляю подразделение, занимающееся радионадзором, которое входит в Intelligence Service. Моё подразделение создано совсем недавно, и специалистов с необходимым уровнем знаний пока не хватает, хотя и прошло уже почти двадцать лет с тех пор, как была впервые зарегистрирована первая радиопередача, – он сделал паузу.

Затем капитан продолжил:

– Цель нашего подразделения – перехват радиопередач противника. Мы этим успешно занимаемся, и не только в Англии. Мне рекомендовал вас ваш брат, мистер Холмс, как большого специалиста по раскрытию разного рода загадок, в том числе и шифров, – на последнем слове он сделал ударение и выжидающе посмотрел на моего друга, который с благодарностью склонил голову и дал знак продолжить.

– Уже в течение семи месяцев наше подразделение перехватывает странные радиограммы, которые обычно проходят по вторникам в полночь и состоят лишь из адресата – в качестве позывного значится «Медведю» – и подписи – «Лис». Текст этих радиограмм предельно краток и состоит лишь из шести букв.