Хотя, конечно, все может быть. Наедет братва, прижмет к стенке… Майор Одинцов сказал, что в случае чего нужно будет обратиться к нему, он мент крутой, на самого Лукомора, говорят, выход имеет…

Семен сунул руку в карман и обомлел. А денег-то нет! Неужели эта девица сперла?

– Эй, ты чего? – нахмурилась остроносая.

С Фомой надо было в клуб идти, тогда бы проблем не возникло… Но Фома его сторонился. Как-никак Семен сдал его… Но так он и сам не хотел иметь с ним дел. Хватит с него одной авантюры…

– Бабки где?

– Ну, ты совсем чума! В другом кармане поищи!

Семен сунул руку в карман и нащупал несколько купюр.

– Извини!

– Слушай, ты хоть помнишь, как тебя зовут? – усмехнулась девчонка.

– Ну, с утра Семеном был.

– А я так до сих пор Зоей осталась…

– Я тебя тут, по ходу, загружал? Что я там тебе про Катю говорил? – Семен потер подбородок. Больно.

– Ушла Катя.

– Это меня переклинило.

– Ну да, ты же не знал, что «ботан» ударить может.

– Да нет, меня с другого переклинило, – щелкнул он себя по горлу. – Перебрал по этому делу. Не пил давно.

– Ну да, на «крытом» баров нет, – усмехнулась она.

– Я и про «крытое» говорил? – раздосадованно приложил ко лбу кулак Семен.

– За что закрыли?

– Не говорил?

– Не говорил.

– А тебе знать надо?

– Да нет.

– Тогда и не спрашивай. Там, на «крытом», с этим строго. Нельзя в душу к арестанту лезть. Если лезешь, значит, «наседка».

– В смысле, курица? Не-е, спасибо, не надо! Ничего, что я тут рядом с тобой на жердочке?

– Со мной? На жердочке? Хочешь сказать, что и я на жердочке?

– Только не петушись, не надо!

Семен должен был дико возмутиться. Зоя сначала намекнула ему, а потом оскорбила практически открытым текстом. Но скандалить он не стал, напротив, рассмеялся. Он же на свободе, а не в зарешеченном гадюшнике с его непонятными гипертрофированными законами. Здесь, в нормальной жизни, петух – это всего лишь самец птичьей породы, причем с бойцовской закваской.

– А с тобой прикольно! Нальешь?

– Да не вопрос…

Семен свел к переносице брови, глядя на нее. А может, она действительно «наседка»? А как еще назвать девушку, которая раскручивает клиента на выпивку? Но так ведь это легко проверить.

– Может, ко мне пойдем, там у меня водка в холодильнике? Как насчет «Кровавой Мэри»?

Зоя изобразила раздумье, но чисто из приличия.

– Ну, если она не очень кровавая.

Они вышли в ночь, остановили «бомбилу», который довез их до его дома.

Зайдя на кухню, Семен соорудил коктейль из водки и томатного сока, они выпили, затем повторили, а потом… яркая вспышка в голове, и сознание отключилось…

Проснулся Семен поздно утром, в состоянии сильного похмелья. На расправленном диване лежал только он, Зойки не было. Он вышел на кухню, выпил кружку воды, только тогда глянул на стол. Ни бутылки там, ни стаканов. Чисто на столе, и в мойке пусто. И не понятно, то ли Зойка навела порядок на кухне, прежде чем уйти, то ли ее не было вовсе…

Он вернулся в комнату и снова завалился спать. Голова настолько тяжелая, что все равно, померещилась ему Зойка или нет.

Проснулся он, когда за окнами уже смеркалось. Тихо в квартире, только слышно, как часы тикают. Состояние вроде ничего, а в холодильнике початая бутылка водки, там же томатный сок. Может, снова коктейль соорудить, чисто на опохмел? Но как-то стремно пить дома в одиночку… Но если нет Зойки, то почему бы и нет?

А был ли мальчик? Вернее, девочка? А вдруг это все-таки галлюцинация? Напился до чертиков, и приглючилось…

А если Зойка все-таки была, то где она сейчас? Надо в бар зайти, может, она там?

Семен побрился, оделся. Он уже собирался уходить, когда в дверь позвонили. Робко позвонили, коротко. Фома, тот жал на клавишу без зазрения совести… Неужели Зойка вернулась?

Он открыл дверь и обомлел. На лестничной площадке, переминаясь с ноги на ногу, стояла Катя.

– Не понял?

Семен не знал, то ли радоваться, то ли катить бочку. Впрочем, он мог делать и то, и другое.

– Я хотела тебе все объяснить, – опустив голову, сказала она, крутя в пальцах какой-то предмет.

– Что ты хочешь мне объяснить? Эй, что это у тебя такое?

Семен заметил, что за штуку крутила она в пальцах. Это был винтовочный патрон.

– Где ты это взяла?

Он забрал у нее патрон, осмотрел его. Обыкновенная пуля, целый капсюль. Боевой патрон, от снайперской винтовки. Знакомая штучка. Семен служил в мотострелках, ему приходилось стрелять из «СВД»…

– Где взяла? – Катя удивленно посмотрела на патрон. Казалось, она увидела его впервые.

– Да, где ты взяла эту штуку?

Семен взял ее за руку, потянул в дом, но Катя заартачилась:

– Пусти!

– Пустить?! Может, еще на весь подъезд скажем, что ты мне «палево» принесла?

– Какое «палево»? – не поняла Катя.

Но через порог переступила и не очень возмутилась, когда он закрыл за ней дверь.

– А такое! – Он выставил напоказ патрон. – Это двести двадцать вторая статья Уголовного кодекса! До четырех лет лишения свободы!

Семен хорошо знал, о чем говорил. Сосед по шконке находился под следствием по такой статье, правда, у него ствол при обыске нашли, газовый пистолет, переделанный под боевой. Четыре года Шурику грозило…

– Где ты взяла эту штуку?

– Э-э… нашла… На перилах стояла…

– На каких, на фиг, перилах?

– Ну, возле лифта… Я даже не помню, как взяла… Механически взяла…

– А может, у Бори? Тоже механически?..

– О чем ты?

– Пришла зачем?

– Я хотела извиниться. – Катя опустила голову.

– Так извиняйся!

– Я хотела серьезно поговорить, – нахохленно сказала она. – А ты…

– Что я?

– Зачем ты меня сюда привел?

– Ты сама пришла.

– Пришла. Чтобы сказать.

– Говори!

– Я не люблю Борю! – выпалила она.

– А меня?

– Тебя люблю… – Она опустила голову, как будто винила себя за свои чувства.

Семен мог бы спросить, почему она с Борей, но ни к чему об этом говорить. Ясно же, что Кате нужна обеспеченная жизнь. А Боря не такой уж и «ботаник». И симпатичный на внешность, и одевается стильно, и еще удар у него отличный. С ним ей будет лучше, чем с Семеном, и она это понимает, хотя и пытается сопротивляться…