в какой-то момент хиппи пытались устроить демонстрации в разных местах — эта идея в той или иной степени просто витала в воздухе. В Севастополе местные хиппи (все они были детьми офицеров и служащих Черноморского флота СССР) собрались на демонстрацию в июле 1970 года. Около сорока человек хотели пройтись от площади Нахимова по Большому Морскому бульвару на другой конец города. Милиция остановила молодежь на площади, арестовала, переписала всех и сняла у них отпечатки пальцев. В течение последующих нескольких месяцев отцы вышедших на площадь хиппи, флотские военнослужащие, были переведены в разные места по всему Советскому Союзу; а само зародившееся сообщество было полностью уничтожено[329]. Один из этих молодых людей, Яков Ермаш, сын офицера Главного разведывательного управления (ГРУ), как мог сопротивлялся попыткам вернуть его обратно в «нормальное» общество. В течение трех лет он был одинок. Но затем на Черноморское побережье стали прибывать московские хиппи (по суше, не по воде). Яков отправился в Москву, где встретил Солнце и Красноштана. С этих пор Ермаш, продолжая оставаться единственным хиппи в Севастополе, чувствовал себя как дома повсюду, где только можно было встретить длинноволосых единомышленников. Он стал исключительным представителем Системы сначала на западном побережье Крыма, затем в Одессе[330]. В Ивано-Франковске в 1970 году местные хиппи и рок-музыканты также планировали собраться и обсудить «текущую ситуацию», которая, по их мнению, не способствовала «интеллектуальному развитию молодежи, расширению ее познаний в музыке, искусству и т. д.». Местное отделение КГБ гордо доложило о проведении среди них «усиленной профилактической работы», благодаря которой на встречу явилось только тридцать человек. Для провинциального города это было, однако, довольно много, тем более с учетом угроз, исходящих от местных правоохранителей. Похожим образом хиппи Кировограда, основавшие «Союз свободной молодежи», собирались выйти на демонстрацию с требованием свободы слова, любви и демонстраций. КГБ лаконично отчитался о том, что «были предприняты меры по разложению возникшей группировки» и «предотвращению» возможных дальнейших действий. Никаких значительных тусовок хиппи в городе после этого больше не наблюдалось[331].

В Гродно (Белоруссия), который был крупным центром хиппи с конца 1960‐х, цель их демонстрации уже не была связана с советскими кампаниями против войны во Вьетнаме. И абстрактные права, такие как свобода слова и собраний, их тоже не волновали. Здесь прошла первая хипповская демонстрация в защиту самих советских хиппи. В начале августа 1971 года к гродненским хиппи приехали друзья из Вильнюса и Таллина. Чтобы избежать вмешательства свирепствующего гродненского комсомольского патруля, они собрались в двадцати километрах от города, в деревне Озеры. Однако местные жители, встревоженные появлением большой группы длинноволосой молодежи, сообщили об этом властям. Приехала милиция и разогнала тусовку, приказав им убираться обратно. В городе их уже ждали: всю компанию приблизительно в пятьдесят человек забрали в отделение, где их жестоко избили и обстригли. Десять вильнюсских хиппи остались без своих длинных волос. Гродненские хиппи были возмущены тем, как обошлись с их гостями. «Тогда возникла идея этой демонстрации, — вспоминает один из участников. — Мы знали, как к этому отнесутся [власти], но надеялись, что обратят внимание и хоть перестанут унижать»[332]. 11 августа 1971 года хиппи Гродно собрались на демонстрацию против милицейского беспредела. В город с намерением их поддержать приехали хиппи из Вильнюса, Таллина, Ленинграда и Москвы. Они вместе, колонной, прошли от дома Михаила Гуленина, одного из организаторов, неся плакаты «Руки прочь от длинных волос», «Остановим террор», «Свободу рок-н-роллу» и «All You Need Is Love»[333]. Во главе демонстрантов шел молодой таллинец по имени Выру, который нес испанского бойцового петуха, подаренного ему отцом-моряком (из текста неясно, был ли петух живой или нет, скорее всего, это был уже продукт таксидермиста). Они прошагали 200 метров от дома Гуленина к центральной Советской площади, где их встретили «зеваки» с криками «Цыгане волосатые! голубые!» и милицейские дубинки. Демонстрантов схватили, посадили в стоявшие наготове фургоны, отвезли в отделение милиции. Обстригали волосы, кромсали клеши, отбирали ремни. Большинство участников были бесцеремонно вывезены за пятнадцать километров от города и высажены прямо на дороге, откуда им пришлось своим ходом добираться обратно. Несколько дней спустя Михаила показали по местному телевидению, сопровождая картинку комментарием: «Не бойтесь, это не Маша, а Миша. У него нетрадиционная направленность, он женственен, и когда его видишь — так и хочется обнять…» В этот раз последствия были настолько серьезными, что Гродно также исчез с хипповской карты мира. Михаил Гуленин не смог поступить ни в одно учебное заведение. В советское время он работал водителем троллейбуса. В поддержку гродненских хиппи их единомышленники из Вильнюса провели демонстрацию, которая тоже была разогнана милицией[334]. Но легенда о Гродно вошла в хипповский фольклор: говорят, напротив правительственного здания в Минске появилось граффито «Хиппи Гродно», просуществовавшее там несколько месяцев[335].

Желание заявить о себе, продемонстрировать обществу, кто такие хиппи, никогда не исчезало из советской хипповской культуры, несмотря на все эти аресты и преследования. В Куйбышеве (Самаре), городе, который был почти не связан с Системой, местные хиппи решили устроить 1 апреля 1976 года демонстрацию в защиту свободы самовыражения. Сначала власти не поняли, что с протестующими делать, но потом отправили всех участников на десять-пятнадцать суток отбывать наказание[336]. В том же году в Москве прошла еще одна небольшая демонстрация за мир[337]. В Ленинграде немногочисленная группа людей прошагала по Невскому проспекту, неся плакаты со словом «Мир» и зачеркнутой крест-накрест бомбой. Обошлось без арестов[338].

Гродненские хиппи были выходцами из семей местной интеллигенции. Их было легко избивать, поскольку они не сопротивлялись (а их родители не возмущались), к тому же многие прохожие были на стороне милиции. Действительно, часто именно обычные граждане жаловались на хиппи, гоняли их из публичных мест и стыдили за их внешний вид. Но когда хиппи начинали поддерживать общественных или национальных активистов или когда присоединялись к волнениям, устроенным другими, они внезапно становились для властей серьезной и опасной силой. В 1972 году советская система дважды столкнулась с такой проблемой. 25 июня 1972 года в Днепродзержинске, небольшом украинском промышленном городе, прошли массовые беспорядки. Больше тысячи человек вышли на улицы после того, как трое задержанных пьяных заживо сгорели в закрытой милицейской машине. Подобные волнения имели длинную советскую историю, они отражали тихо бурлящую социальную напряженность в рабочих городах[339]. Однако здесь было новшество: КГБ записал в источники проблем «молодежь хипповского вида» и окрестил «вожаком хиппи» одного из «зачинщиков», 18-летнего рабочего, имевшего приводы за хулиганство и совершенное им