Все это он произнес ровным, монотонным голосом, ни разу, казалось, не передохнув за всю длинную тираду. Кроме того, голос звучал чуть громче и резче, чем следовало, и Мартин с Йостой быстро переглянулись.

— Похоже, у вас весь день точно расписан, — сказал Йоста. — Но вы же понимаете, как важно нам с вами поговорить. Мы будем очень благодарны, если вы согласитесь уделить нам несколько минут.

Морган, казалось, задумался над этим вопросом, но все же согласился выполнить их просьбу. Он впустил пришельцев в жилище, хотя, судя по всему, был недоволен нарушением своего обычного распорядка.

Оказавшись внутри, Мартин пришел в изумление. Домик состоял из одного помещения, служившего, по-видимому, одновременно рабочим кабинетом и спальней, имелась там и небольшая кухонная ниша. В комнате всюду было чисто и прибрано, за одним исключением: на полу везде громоздились сложенные штабелями журналы, а между ними оставались узенькие проходы, по которым можно было передвигаться по комнате в разных направлениях. Один проход вел к кровати, другой к компьютерам, еще один — в кухонную нишу. Все остальное место занимали журналы. Взглянув на обложки, Мартин убедился, что все они посвящены компьютерным технологиям. Похоже, эта периодика тут скапливалась в течение многих лет: некоторые журналы выглядели новыми, другие совсем старыми.

— Я вижу, вы интересуетесь компьютерами, — заметил Мартин.

Морган только взглянул на него, но никак не стал комментировать такую самоочевидную истину.

— Над чем вы работаете? — спросил Йоста, чтобы как-то заполнить тягостное молчание.

— Я делаю электронные игры. В основном фэнтези.

Он направился к компьютерам, словно ища там защиты, и тут Мартин обратил внимание, как резко и неуклюже он двигается, при каждом шаге едва не опрокидывая очередную стопу журналов. Однако, сумев как-то избежать катастрофы, Морган благополучно сел на стул перед одним из мониторов и оттуда без всякого выражения воззрился на Мартина и Йосту, которые растерянно остановились посреди журнального развала, не зная, как приступить к допросу этого странного субъекта. Определить, что с ним не так, было трудно, хотя некая странность сразу бросалась в глаза.

— Как интересно! — начал Мартин. — Я всегда удивлялся, как это люди умудряются придумывать целые фантастические миры. Какая же для этого требуется бездна фантазии!

— Я не умею придумывать игры. Это делают другие, а я пишу программу. У меня синдром Аспергера, — сообщил Морган. В его устах это звучало как сухая констатация факта.

Мартин и Йоста снова обменялись растерянными взглядами.

— Синдром Аспергера, — повторил Мартин. — К сожалению, я не знаю, что это такое.

— Большинство людей не знают. Это одна из разновидностей аутизма, при которой человек, как правило, сохраняет нормальный или высокий уровень интеллекта. У меня высокий уровень интеллекта. Очень высокий, — добавил Морган, не вкладывая в эти слова никакого оценочного смысла. — Нам, людям с синдромом Аспергера, трудно дается понимание таких вещей, как выражение лица, сравнение, ирония и интонация. Это приводит к сложностям в межличностном общении.

Он говорил, словно читал книгу, и Мартину пришлось сделать усилие, чтобы уследить за смыслом сказанного.

— Я не могу сам создавать компьютерные игры, потому что для этого нужно представлять себе, что чувствуют другие люди, но зато я один из лучших программистов Швеции. — Последние слова были тоже произнесены как простая констатация факта, в них не ощущалось самодовольства или похвальбы.

Мартин невольно увлекся, внимая Моргану. Раньше он никогда не слышал о синдроме Аспергера, и этот рассказ вызвал у него неподдельный интерес. Однако они пришли сюда по делу, и пора было переходить к главному.

— Где нам можно присесть? — спросил он, оглядываясь.

— На кровати. — Морган кивнул в сторону узкой койки, стоявшей у стены.

Йоста и Мартин осторожно пробрались между горами журналов и присели. Первым начал Йоста:

— Вы уже, конечно, знаете, что случилось в понедельник у Флоринов. Видели ли вы в то утро что-нибудь необычное?

Морган продолжал молча смотреть на них без всякого выражения. Мартин догадался, что «что-нибудь необычное» было для него слишком абстрактно, и попробовал сформулировать свой вопрос иначе, более конкретно. Он даже не представлял себе, как трудно человеку жить в обществе, не воспринимая всех скрытых посланий, которые присутствуют в человеческой коммуникации.

— Вы видели, когда девочка вышла из дома? — попробовал Мартин спросить иначе, надеясь, что его вопрос задан достаточно определенно и Морган сможет на него ответить.

— Да, я видел, когда вышла девочка, — подтвердил тот и снова умолк, не сознавая, что в вопросе заключался еще какой-то смысл, сверх того, который был выражен словами.

Мартин понял, в чем дело, и уточнил:

— В какое время вы видели, как она ушла?

— Она вышла в десять минут десятого, — произнес Морган все тем же громким и резким голосом.

— Кого-нибудь еще вы видели в то утро? — спросил Йоста.

— Да.

— Кого вы видели в то утро и в какое время? — вмешался Мартин, стараясь опередить Йосту, скорее почувствовав, чем увидев, что общение с этим странным человеком тяжело дается его напарнику.

— Без четверти восемь я видел Никласа.

Мартин записал каждый его ответ. У него ни на секунду не возникло сомнения в точности свидетеля.

— Вы знали Сару?

— Да.

Йоста заерзал на кровати, и Мартин поспешил успокоить его, дотронувшись рукой до плеча коллеги. Что-то подсказывало ему, что проявление чувств окажет неблагоприятное воздействие на Моргана и помешает им получить всю возможную информацию.

— Насколько хорошо вы ее знали?

На этот вопрос Морган отреагировал лишь пустым взглядом, и Мартин снова переформулировал свою мысль. Раньше он никогда не задумывался, как трудно выражаться точно, как многое мы оставляем за кадром, полагаясь на то, что собеседник поймет подразумеваемый смысл.

— Она заходила сюда когда-нибудь?

— Она нарушала мой распорядок. — Морган кивнул. — Стучалась, когда я работал, и требовала, чтобы я ее впустил. Трогала мои вещи. Один раз она рассердилась на меня, когда я сказал ей, чтобы она уходила. Тогда она развалила часть моих стопок.

— Вам она не нравилась?

— Она нарушала мой распорядок. И развалила мои стопки. — Это было все, что Морган мог сказать о своих чувствах в отношении девочки.

— А ее бабушка? Что вы о ней думаете?

— Лилиан вредная. Так говорит папа.

— Она говорит, что вы подкрадывались к ее дому и заглядывали в окна. Вы это делали?

— Да, делал. — Не раздумывая ни секунды, Морган кивнул. — Я только хотел посмотреть. Но мама рассердилась, когда я ей это сказал. Она сказала, что так нельзя.