Потянулся, чувствуя в теле какую-то тяжелую, ноющую пустоту. Не заболеть бы… не мальчик все-таки

– Я слышал, вы Спиро арестовали.

– Я его не арестовал.

…

– Я его забрал у Василия. Угрожая ему пистолетом.

Лука поцокал языком

– Это плохо. С такими, как Василий лучше не связываться.

– Это так надо. Полицейский должен всегда оставаться полицейским. Ты футболиста того нашел? Ну что оскорбил Михайловича?

– Нет пока.

– Поехали вместе искать.

– Только кофе выпью. Вы не будете?

Я прислушался к себе

– Нет.

…

В машине – разговор продолжился

– Что Спиро? Признался?

– Нет. Сказал, что просто трахнуть кого-то хотел.

– Ну да, еще бы он признался…

– Мне кажется, он не врет.

– Это почему?

– Где Аня провела весь день? Он что ее целый день насиловал с дружками перед тем как убить?

– Может и целый день.

– А где он это делал? У него ни квартиры и дома тут нет. Он здесь чужак. Если бы не было этого целого дня между тем, как Аня пропала с экранов радаров, выбросив телефон, и временем ее смерти – может я и поверил бы. Но так… нет.

…

– Полицейский, Лука – это не профессия. И даже не образ жизни. Это состояние ума. Если полицейский смиряется с тем, что у него нет ответа на какой-то вопрос, который бы объяснял все без изъяна – он не полицейский.

…

– И полицейский не часть своего народа. Он страж своего народа, а это другое.

Лука вздохнул

– Тяжело быть полицейским.

– Еще бы…

…

Сегодня футболисты Партизана были на своем стадионе, не на тренировочной базе. Вечером туи должен был состояться матч, но уже сейчас, с утра – сербская специальная полиция готовилась к отражению угрозы массовых беспорядков. Водометы, черное обмундирование из пластика, щиты и все такое.

Болельщики – кучковались, стараясь не показываться на глаза. Это не настоящая торсида, настоящие разборки начнутся на прилегающих улицах. Удачные драки становятся легендами, их помнят десятилетиями.

На стадион не пускали никого – во избежание. Пришлось звонить тренерам, а он позвонил службе безопасности, чтобы пустили.

– Куда? – спросил Лука

– К игрокам зайдем…

К игрокам зайти не получилось – готовились к матчу. После переговоров с секьюрити нам вызвали Лазаря. Тот был смурным – но держался, насколько это вообще возможно в такой ситуации?

– Тот парень, который в раздевалке оскорбил плохими словами Аню. Его кстати напомни, как звали?

Михалич помрачнел

– Радослав его звали. Радослав Илич.

– Он здесь? Можно с ним поговорить?

Михалич замялся

– Это вам лучше с тренером поговорить.

– Что такое?

– Лучше с тренером поговорите, да…

Опять тайны мадридского двора

…

– Радослав…

Главный тренер помрачнел, точно так же как до него Михалич

– Что не так?

– Да…

– Мы расследуем убийство, напомню.

Тренер покачал головой

– Плохо.

…

– В общем, этот Радослав – талантливый парень был. Даже талантливее Лазаря. Но лентяй. Лазарь сам себя сделал, а он…

…

– Знаете, иногда деньги портят людей. Первые же деньги.

– Понимаю, и?

– Я выгнал его из команды.

Я заподозрил неладное.

– Из-за лени?

– Нет. Из-за наркотиков.

О как!

– Он употреблял?

– Хуже. Я нашел наркотики в раздевалке. Он предлагал парням травку. А может и что похуже. Я дознаваться не стал – сразу выгнал. Пусть на дворе мяч пинает.

Здорово

– Личное дело его где?

Как оказалось, Радослав Илич был с Сомбора, городка на самой границе, который длительное время был в составе Венгрии и отошел к Сербии только по итогам Первой мировой войны…

Теперь за руль сел Лука, я же смотрел досье Илича. Он был воспитанником ЖАК – местного Железнодорожного атлетического клуба. Попал на просмотр, показал себя, его пригласили.

Зашел на его странички, посетил инстаграм. Полный набор красивой жизни – тачки, телки. И как то это надо оплачивать.

Вот он и выбрал как – торгуя наркотиками.

Потом я заметил еще кое-что.

– Давай-ка, встанем…

Мы остановились, прямо у обочины. Я протянул Луке телефон

– Посмотри, и скажи, что ты видишь?

Лука смотрел, смотрел…

– Понятно, пацан поехал на красивой жизни…

– А еще? Внимательней…

…

– Тематика его Инстаграма резко меняется два месяца назад. Присмотрись как именно.

…

– И снова не видишь. До этого момента – он в основном публиковал фото о чужой красивой жизни. А вот два месяца назад начал публиковать – о своей. И это было за три месяца до убийства Ани.

…

– Что это значит?

– Что у него появились деньги.

– Верно. Именно тогда он каким-то образом реализовал свою мечту о красивой жизни. Значит, именно тогда ему кто-то предложил распространять наркотики в клубе, и он именно тогда получил свой первый наркогонорар. И потом он сказал лишнее об Ане, и поссорился с Лазарем по этому поводу. Значит, он либо увидел Аню в клубе с кем-то в этот период, или услышал что-то о ней, чего раньше не слышал.

…

– И услышал именно в той среде, где ему и предложили распространять наркотики в клубе.

…

– Поехали…

…

Сомбор – место в приграничье, красивое, в стиле австрийского бидермайера и более позднего модерна. Это часть Воеводины, той части Сербии, которая долгое время была под властью Австро-Венгрии и отличается от остальной страны даже сейчас. Это кстати неудивительно – до сих пор те части Австро-Венгерской империи, которые вошли в состав национальных государств – сохраняют свою общую идентичность и довольно сильно отличаются от материнских стран. Краков, Загреб, Клуж-Напока, Сомбор, Львов – до сих пор имеют больше общего между собой, чем с остальными частями своей страны13. И что там говорить о мелких странах – Милан может быть так сильно отличается от всей остальной Италии именно потому, что он тоже входил в состав Австро-Венгрии и не участвовал в итальянской революции, а был захвачен позже?