нем внутренних конфликтов, а во зло - все, что этому препятствует. Так что, отче, давайте без лишних дискуссий каждый будет делать свое дело и мотыжить свой огород - мы свой прогрессорский, а вы свой священнический. И имейте в виду, что там, в своем мире, вы были одним из такого множества священников, что с Небес было и не разглядеть, кто есть кто, а здесь вы номер два, и стоите буквально на ладони у Господа, который смотрит прямо на вас с Горних Высот.

- Хорошо, сын мой, - поежился священник, глядя на багровый местный закат, - я буду делать свое дело и думать над вашими словами, а сейчас давай помолимся о душах этих несчастных.

В отличие от изнеженных монашек, которые во время осмотра, стрижки и помывки визжали как резаные, Дочери Тюленя перенесли обряд перехода в другой клан вполне стоически, не издав ни одного лишнего звука. Когда эта работа завершилась, Сергей-младший самолично, при помощи одной Бьёрг, выполнявшей роль переводчицы, со всей возможной торжественностью перевел одетых в белые пеплосы полуафриканок через ручей и рассадил их вместе с детьми возле костров, вперемешку с «волчицами» из своего взвода.

- Вот, - сказал он своим воительницам, - это ваши новые сестры. Примите их как родных и научите всему, что должны знать люди нашего народа.

И вскоре начали раздавать ужин: по чашке картофеля, жареного с рыбой. Пока «волчицы» учили новообращенных правильно пользоваться ложкой, к Сергею-младшему подошел отец Макарий.

- Вы знаете, молодой человек, - сказал он, - все, что вы сейчас проделали с этими женщинами, напоминает мне обряд крещения. Но почему вы не надели на них нательных крестов?

- Это пока не само крещение, отче, - ответил младший прогрессор, - а только подготовка к нему, обряд разрыва с прежней жизнью. Чисто вымытые, остриженные и переодетые, эти женщины перешли через символический рубеж, омыв по пути со своих ног прах былого существования. Теперь они и их дети для нас не чужие, а кандидатки на гражданство. Крестить их вы с отцом Бонифацием будете уже позже, после прибытия в Аквилонию, когда они усвоят все необходимые для того истины и уверуют в то, что исповедуем мы сами. Это и будет означать конец их кандидатского стажа и превращение в наших полноправных согражданок, имеющих право выбирать себе мужчину и просить у Женсовета разрешение на вступление в избранную семью.

- У Женсовета? - переспросил удивленный отец Макарий.

- Иначе эту организацию еще называют Советом Матрон или Советом Старших Жен, - пояснил Сергей-младший, - старших не по физиологическому возрасту, а по происхождению из более цивилизованных времен. Именно эти женщины должны следить за тем, чтобы все прочие жены их мужа росли в своем культурном уровне и перенимали наши обычаи. Именно Женсовет регулирует брачный вопрос, чтобы не оказалось, что у наших вождей по сто жен, а у прочих максимум одна, а также следит, чтобы замуж не выскакивали незрелые малолетки, которых потом придется хоронить после первых же родов. И только после разрешения Женсовета отец Бонифаций вяжет новобрачных узами Гименея. Иначе никак.

- Теперь понятно, - кивнул священник, огладив свою короткую бородку, - я думал, что у вас там с этим брачным делом царит полный беспорядок, а оказывается, дисциплина почти военная. Ну что же, это даже лучше, чем я ожидал, при ваших довольно вольных нравах...

- Государство, отче, начинается с дисциплины, - ответил младший прогрессор, - а мы - именно государство, а не просто погулять вышли.

Часть 31

Бонжур, месье Антуан

15 июня 3-го года Миссии. Суббота. Вечер. Лигурийское море, недалеко от Ниццы, фрегат «Медуза».

На рассвете пятнадцатого числа «Медуза» и сопровождавшие ее драккары подняли якоря и, распустив паруса, двинулись в северо-западном направлении, примерно туда где в наше время расположена Ницца. Юго-восточный ветер благоприятствовал переходу, поэтому гребцы, осушив весла, выбрались на боевую палубу позагорать (в обоих смыслах) и полюбоваться на идущую параллельным курсом «Медузу», по вантам которой карабкались голоногие и голорукие фигуры «волчиц». Правда, накануне вечером Арно де Ланжевен собрал свой контингент и прочел строжайшую нотацию по поводу правил обращения с местным женским полом: мол, произойди ненароком оскорбление словами или действием, или, не дай Господь, случай насилия - монсеньор Петров прикажет отрубить виновным головы, и не моргнет даже глазом. А если кому сие правило не нравится, то на следующей стоянке тот может взять выходное пособие в виде ножа и проваливать на все четыре стороны, искать благосклонности у местных дикарей. Так что, дескать, глазами смотрите, а ничего большего себе не позволяйте, ибо не просто запрещено, но и смертельно опасно.

Тем временем на «Медузе» Сергей-младший, взяв Бьёрг в качестве переводчицы, провёл сортировку новопринятых полуафриканок. Веридэ и Иралэ, как самые старшие по возрасту, получили должности начальницы над детьми и ее помощницы (чтобы мелкие не путались под ногами у команды), а остальные были представлены капитано ди фрегато Раймондо Дамиано в качестве юнг. Тот осмотрел мускулистые намозоленные веслами руки, подтянутые, даже несколько сухие фигуры - и высказал пополнению сдержанное одобрение: вид женщин говорил о том, что в своей прошлой бытности они не лежали на диване, а вели тяжелую полную опасностей жизнь охотников на морского зверя.

Потом капитан «Медузы» вызвал к себе свою временную старшую жену Клео, являвшуюся на фрегате начальницей над палубной командой, и передал новеньких ее заботам, при этом наказав загружать девочек-подростков, каковых среди полуафриканского контингента имелось шестеро, лишь половиной той работы, что поручается взрослым женщинам и девушкам. Еще, помня, какие прекрасные рулевые получились из темных жен синьора Сергия-старшего Алохэ-Анны и Вауле-Вали, он собирался попробовать новеньких в этом качестве, а двоих самых лучших принять в свою семью, о чем откровенно сказал Клео. Та возражать не стала, ведь подобное под разумевалось порядком вещей, а, напротив, сказала, что сама займется подбором кандидаток. При этом она посоветовала мужу не торопить её с выбором, поскольку в ближайшем будущем им предстоят обменные операции с полуафриканскими кланами «девушки и вдовы в обмен на ножи», так что возможны и лучшие варианты.

Впрочем, едва только младший прогрессор закончил дела с Дочерями Тюленя, как ему навстречу из трюма поднялась Ванесса Блохина-Нуари, за которой шествовала (иначе и не скажешь) одна из спасенных из берберского плена монахинь лет тридцати. Сия особа обладала столь внушительной грудью, что наперсный крест лежал на пышных выпуклостях почти