войне все силы. Сержант Остин Стернс утверждал, что во время подобных кампаний солдатам особенно хочется есть и что после сражений тем летом он был голоден, как никогда[337].

Армия Севера насчитывала больше людей, и потому северяне продолжали реквизировать продовольствие и у богачей, и у бедняков, не особенно интересуясь их политическими взглядами или соблюдением официальных процедур. В округе Ганновер, Виргиния, свидетелем этому стал плантатор Ричард Гуэтми. И хотя у федералов имелось больше территории и больше продовольственных складов, интенданты все же не могли обеспечить питанием каждого солдата. Янки отправлялись на поиски продовольствия, потому что их гнал голод. В Меридиане, Миссисипи, оказалось, что фургоны с провиантом остались позади, поэтому солдаты отобрали еду у мирных жителей. Случалось, что военные забирали продукты у людей для того, чтобы накормить животных. Во время сражения за Колд-Харбор Сэмюэл Кормани сообщал, что армейский паек дает ему возможность хорошо питаться, однако для своих лошадей его люди «конфисковали» у местного населения зерно[338].

Некоторые офицеры-северяне пытались предотвратить незаконные реквизиции. Как и до 1864 года, они угрожали, что каждый солдат, который отберет у мирного населения «домашнее имущество», в особенности еду, будет сурово наказан. Когда в Арканзасе военные отправились за провизией без разрешения, генерал-майор Джозеф А. Мауэр заявил, что если такое случится еще раз, то им придется ответить за причиненный вред. На какое-то время это подействовало. Среди солдат тоже были те, кто сочувствовал бедам южан. Рядовой Рубен Уикхэм заметил, что на расстоянии 100 миль вокруг Винчестера, Виргиния, не осталось ни мельниц, ни амбаров. Ему было жаль местных жителей, и он не испытывал ни малейшего желания отправляться на поиски продовольствия в этом разоренном краю[339].

Но другие солдаты-янки поступали так, как считали нужным, и офицеры не препятствовали им в этом. Когда в сентябре 1864 года Атланта сдалась северянам, пехотинцам разрешили «порезвиться вдоволь», и они, по словам капитана Теодора Аллена, разграбили поля, амбары и дома. Иногда солдаты открыто нарушали приказы офицеров. Рядовой Джон Ритланд сообщил, что его голодные товарищи отбирали еду у жителей пограничного штата Миссури, хотя им было приказано этого не делать. Когда капитан пообещал вычесть в наказание деньги из их жалованья, некоторые рядовые стали угрожать ему в ответ, и он отступил. Сохранились свидетельства бессмысленной жестокости: так, на севере Джорджии янки стреляли по овцам и оставляли их умирать, корчась от боли[340].

Хотя еды становилось все меньше, в 1864 году армия Севера не пыталась ее экономить. Это относится даже к основе военного рациона – мясу, которое всегда интересовало солдат больше всего. Рядовой Джеймс Стептер рассказал жене, что они «украли» у жителей Виргинии столько говядины и домашней птицы, что бо́льшая часть украденного просто протухла в лагере. В мае 1864 года был зафиксирован пример абсолютно бессмысленной траты провианта: солдаты конфисковали еду у живших в окрестностях Малверн-Хилла, Виргиния, фермеров и объелись до рвоты, потому что весь день до этого голодали. В результате следующие сутки им пришлось провести в лагере[341].

Белые южане продолжали изо всех сил защищать от янки свои припасы. Они угоняли скот на болота или в низины у рек и прятали мясо внутри домов. Если тайник все-таки обнаруживался, мирные жители умоляли солдат оставить им еду, и порой те соглашались это сделать. В Миссисипи миссис Бретт и ее дочери встали у двери стойла и отказались отдать солдату гнедую лошадь, необходимую им для работы на ферме. По неизвестным причинам он уступил им и ушел, однако такие случаи были редкостью. Когда солдаты забрали у Генри Мака из Джорджии бо́льшую часть его домашней птицы и скота, он показал им «охранный документ», полученный в октябре 1864 года от генерала США (вероятно, Джорджа Томаса). Северяне в ответ заявили, что верные Федерации мирные жители «когда-нибудь» получат компенсацию[342].

В этом контексте «марш к морю» генерала Уильяма Шермана выглядит менее шокирующим, чем это казалось современникам или историкам. В его знаменитом Приказе № 120 от 9 ноября 1864 года говорилось, что во время перехода солдаты могут «свободно реквизировать» ресурсы, и это не было чем-то новым: подобные меры практиковались в обеих армиях с первого же года войны. Ранее, во время штурма в том же году Атланты, люди генерала, несмотря на все усилия офицеров, конфисковали у мирных жителей огромное количество продовольствия, – вот и сейчас, по дороге в Саванну, они потребляли очень много еды – и снова вопреки усилиям офицеров. Свою печальную известность «марш к морю» получил отчасти в силу географических факторов, поскольку много важных событий оказались сконцентрированы в одном месте. Кроме того, он начался всего через полтора месяца после того, как Авраам Линкольн был избран президентом во второй раз. Наконец, среди мирных жителей, столкнувшихся с людьми Шермана, было много женщин. Сам генерал не давал во время марша никаких комментариев, что также возбуждало любопытство общественности. И если он действительно разорил сельскую Джорджию, как сам же и заявил в декабре 1864 года, то другие военные в том году делали в других местах то же самое[343].

Армия Конфедерации поступала ничуть не лучше. В 1864 году на ее складах оставалось какое-то количество еды, и железные дороги по большей части еще работали, однако армейское начальство не могло обеспечить поставки, и на протяжении многих дней солдаты оставались без продовольствия. В поисках съестного они все чаще обращались к гражданскому населению. Власти в Ричмонде отдавали себе отчет в том, что Военное министерство «постоянно» занималось исправлением «нарушений», связанных с конфискацией частной собственности, включая продукты. Тем не менее требования военных продолжали расти. В марте 1864 года бригадный генерал армии Юга Дж. Д. Имбоден публично обратился к мирным жителям с просьбой бесплатно снабдить кавалерию зерном, хоть он и понимал, что те уже отдали армии «невероятное количество» еды[344].

Военные по-прежнему считали свои потребности самыми главными – даже сейчас, когда уже никто не мог утверждать, что запасы Юга безграничны. К 1864 году рухнули все социальные, культурные и политические ограничения, которые могли бы помешать солдатам причинять вред собственному мирному населению. Сержант Уильям У. Хартсилл знал, что, когда его братьям по оружию требовалась еда, они даже не нуждались в координации друг с другом и попросту обчищали «чье-нибудь поле». Солдаты забирали еду у мирных жителей, которые раньше были к ним добры. Рядовые-кавалеристы «украли» все, что смогли унести, с плантации в окрестностях Берзелии, Джорджия, хотя ее владелец уже пожертвовал армии часть своих продуктов. Некоторые офицеры относились к мирным жителям с презрением. Майор У. Г. Таннард и его товарищи высмеяли старика, который явился в их лагерь у Шривпорта, надеясь вернуть конфискованный у него мед. Они не дали этому старику никаких документов, несмотря на то что он утверждал, что поддерживает дело Конфедерации. Майор добавил, что голодные солдаты не интересуются «моралью» и готовы красть еду где угодно – хоть на собственных складах, хоть у мирных жителей[345].

«Пожалуйста, спасите нас от наших друзей», – умолял в январе 1864 года правительство Конфедерации мистер Дж. М. Баркер. По его словам, солдаты-мятежники так бесцеремонно отбирали еду у мирных жителей округа Дрю, Арканзас, что те боялись конфедератов ничуть не меньше, чем янки. В том году, наконец, стали очевидны медленно проявлявшиеся последствия, вызванные поведением армии Юга: мирное население, даже те, кто