По дорожкам, присыпанным красным гравием, бродили будущие маги. Кто группами, кто – парочками, кто – по одиночке.

– Что ты хотел сказать? – первой нарушила я затянувшееся молчание.

– Ты даже не посмотришь на меня? – явно негодуя, спросил кузен.

Со вздохом я повернулась к нему:

– Что я сделал не так, Эмма? Ты избегаешь меня. Злишься. За что? За то, что пытался защитить тебя от проклятого Блэйда? За то, что пытался помочь?

Что ему сказать? Всё сложно и запутанно.

До приезда в Институт я была на сто процентов уверена, что Винтер самый классный парень на свете. Готова была отдать полжизни за его восхищённый взгляд и взорваться от ревности при одной только мысли о возможной сопернице. И в глубине сердца знала, что моё отношение к нему для него не секрет.

А вот после?

Я по-прежнему считала Винтера классным парнем. Солнечным мальчиком, очень-очень симпатичным. Конечно, он порою был слишком любвеобильным, слишком горячим, как на озере, когда накинулся на Блэйда с кулаками, но, откровенно говоря, моё отношение изменилось не из-за этого.

Я не разочаровалась в Винтере – я просто очаровалась Блэйдом.

Меня неудержимо влекло к мрачному, загадочному юноше. От взгляда карих глаз сердце горько и мучительно сжималось, но почему-то становилось сладко. Стоило появиться в обозримом пространстве тёмному силуэту, как словно включалась сверкающая лампочка и мир начинал играть яркими красками, делаясь ярче, глубже и полнее.

Винтер был ярким и броским, богатым и удачливым, перспективным. Несмотря на свои прибабахи, в целом он хороший парень. Гораздо лучше, чем мог быть, учитывая его социальное положение, окружение и воспитание. И он был влюблён в меня.

А Блэйд – пария в этом обществе. Сирота, нелюдимый одиночка, привыкший не оборачиваться на окружающих людей и их мнение. Идущий своим путём.

И на меня он тоже плевать хотел. Блэйд свято хранил в сердце образ Иланты.

Даже мёртвая, эта девушка сохранила душевное тепло, умела сопереживать и сочувствовать, как никто другой. Из всех, кто встретился мне в новом мире она была самой доброй.

С такой соперницей бороться очень трудно. Она не просто красавица – она личность. К тому же с ореолом мученицы. Вполне заслуженным.

Мне не на что было надеяться. И я не надеялась.

Просто Винтер стал для меня кузеном. Просто кузеном.

Но он хотел быть чем-то иным.

– Так почему ты злишься, Эмма?

– Я не Эмма, Винтер. Я – Алина. Ты так и не сумел понять, что я – не она?

Повисла очередная пауза.

На душе было тяжело, словно я кому-то что-то пообещала, а слово не сдержала. Хотелось уйти, но я не решалась. Хотелось, чтобы Винтер сказал уже что ни будь. Но он молчал.

– Ты просила время? Я тебе его дал. Так? – нарушил он, наконец, молчание. – Чем же ты недовольна?

Он вёл диалог то ли с собой, то ли с отсутствующей кузиной. Но меня точно не слышал. И я сочла это поводом, чтобы разозлиться.

Иногда так бывает (у меня, по крайней мере), причина недовольства в одном, а срываешься, отыскав любой другой повод, который от этой основной причины может находиться на расстоянии в два локтя по карте.

– Да с чего ты взял, что я недовольна? А если даже и так, почему считаешь, что причина в тебе? Молодые люди из рода Дарк, у меня для вас пренеприятнейшая новость – мир не крутится вокруг вас. В Институте огромное количество людей. И причин, по которой я могу выглядеть не слишком счастливой.

Опешивший от того, что на него повысили голос, Винтер несколько раз моргнул, отступая на пару шагов.

Я же ещё и руками жестикулировала!

– Ты хоть что-нибудь вынес из нашего предыдущего разговора? Когда я призналась тебе в том, что случилось? Хоть пальцем о палец ударил, чтобы как-то помочь?!

– А что я, по-твоему, делал на озере?!

– Избил Блэйда. Причём тогда, когда он уже не представлял ни малейшей опасности! Да ты хоть заметил, что он тебе даже не сопротивлялся?! Судя по всему – нет. Ты ничего не замечаешь кроме себя и своих желаний?!

– Ага! Всё-таки дело в ревности!

Хоть Солнечный мальчик и щурил глаза очень зло, было понятно, что на самом-то деле он очень рад тому, что представление в столовой не прошло даром.

– На самом деле дело не в ревности, а в том, что мне тяжело разгребать то дерьмо, что оставила после себя твоя драгоценная Эмма. Мне стыдно из её тела глядеть в глаза людям, которым она нагадила. А когда ты глядел на неё, ты ничего кроме её буферов, глаз и прозрачной кожи не видел?

– Что я должен был видеть?

– То, что она шлюха и убийца, например.

– Это всё слухи.

– Не слухи, Винтер! Правда. Ко мне подходят её любовники днём, а призраки – ночью. Видя деяния Эммы, уж прости за тавтологию, изнутри, я могу с полной уверенностью заявить – у неё отвратительные друзья и омерзительные цели. По крайней мере такими их вижу я. И от всего это я бы с радостью избавилась. Но кое-что я бы с радостью у твоей кузины позаимствовала – возможность постоять за себя. Она была сильной ведьмой. Я – нет. Я чувствую себя овцой, угодившей в волчью стаю. Конечно, это не значит, что я сдамся, но шансов не много. Впереди у меня встреча с Хантером. Со всеми вытекающими. А ты спрашиваешь, чем я недовольна? Причин достаточно. И меньше всего меня заботят твои подружки, уж поверь.

У вас под носом убивают людей, а всё, что заботит тебя и тебе подобных – интрижки, связи, новые подружки, бесконечные сплетни. Кстати, если уж дошло до обсуждения этого вопроса, скажи, ты на самом деле не видишь, что Аза влюблена в тебя по уши? И что ты делаешь ей больно на каждом шагу? Кто ты? Дебил или козёл?

Не дожидаясь ответа на вопросы, я поспешила уйти.

Пора было в библиотеку, где меня уже должен был ожидать Блэйд.

Магические шары, висевшие прямо в воздухе, разгоняли мрак.

Коридор, ведущий в Библиотечную Башню, был глухой, без окон. Он напоминал мрачные, загадочные ходы. Одним своим видом обещая множество тайн, как в игре-квесте, в которые я в своё время любила играть. «Найти золотой ключ – спасти жизнь невесте Дракулы».

В каменных нишах притаились высокие вазы с сухими икебанами.

Стены украшали картины. Изображения из-за освещения просматривалось плохо, но, если кто-то интересовался, над картиной сама собой вспыхивала очередная сфера, стоило интересу угаснуть, гасло и освещение.

Пол покрывала ковровая дорожка с затейливым орнаментным рисунком.

Атмосфера была готическая, но не жуткая.

Двустворчатые двери библиотеки распахнулись сами собой, стоило к ним подойти.

И я замерла в немом изумлении.