Немецкие астрономы Иероним Шретер (1745–1816), Вильгельм Беер (1757–1850) и Иоганн Генрих Медлер (1794–1874) развили эту идею. Они даже составили первую карту Марса, которая на протяжении четверти века являлась единственным картографическим изображением «Красной планеты» — с континентами, морями и другими топографическими деталями, подобными тем, что имеются на Земле.

В 1858 году итальянский астроном Анджело Секки (1818–1878) рассмотрел на Марсе не только континенты и моря, но и первые «каналы». Результаты спектрального анализа, осуществленного Уильямом Хюггинсом (1824–1910) и Германом Карлом Фогелем (1842–1917), показали, что Марс и Земля состоят из одних и тех же элементов, а произведенный Фридрихом Велером синтез мочевины подтвердил, что между органическими и неорганическими химическими веществами двух планет нет принципиальной разницы.

Даже Чарлз Дарвин высказывался по данной теме. Он утверждал, что между видами живых существ на Марсе и Земле не может быть фундаментальных различий! И Христиан Гюйгенс — великий нидерландский астроном и конструктор телескопов — был убежден в том, что марсиане должны быть похожи на нас.

Величайший из живших в ту эпоху философов, «непревзойденный в научной компетентности» Иммануил Кант (1724–1804) писал в своем труде «Всеобщая естественная история и теория неба» (1755), что степень совершенства материи и живых существ должна возрастать с удалением планет от Солнца. Таким образом, согласно его теории, «венерианцы» должны обладать весьма скромным интеллектом, земляне и марсиане по своим возможностям занимают среднее положение, тогда как истинное величие духа может быть присуще только жителям Юпитера и более отдаленных планет Солнечной системы! (К сожалению, он никак логически не обосновал свою точку зрения.) Впрочем, впоследствии гуманитарно-философские тезисы Иммануила Канта получили дальнейшее развитие благодаря трудам астронома Й. Элерта Боде (1747–1826).

В 1877 г. итальянский астроном Джованни Вирд-жинио Скьяпарелли (1835–1910) открыл так называемые марсианские каналы: сеть тонких линий, которая якобы простирается по всей поверхности планеты. Отдельные из этих каналов еще в 1830 г. видел Уильям Гершель, другие — Секки, но Скьяпарелли первым наблюдал сеть на всем ее протяжении. Некоторые ученые полагали, что они были проложены для снабжения талой водой с полюсов засушливых экваториальных областей. Не правда ли, впечатляющее техническое свершение! При наличии такой системы ирригации Марс должен был бы напоминать сад Эдем. Американский астроном Персиваль Ловелл (1855–1916) регулярно организовывал кампании «в пользу наших братьев с «Красной планеты». Следует отметить, что почти все астрономы соревновались друг с другом в «открытии» каналов. Скьяпарелли видел не более 79 каналов, другие исследователи открыли, в общей сложности, целых 183!

В конце концов все научные средства той эпохи оказались исчерпанными, а радиоастрономии и астронавтики тогда еще не было. Что оставалось делать?

В ходе этих дебатов второй половины XIX века заставил говорить о себе французский астроном Камиль Фламмарион (1842–1925). (Во Франции в ту пору произошло весьма любопытное событие, о котором нельзя не упомянуть: Парижская академия наук учредила премию за первый контакт с инопланетянами, за исключением марсиан, поскольку их существование считалось уже доказанным!) Фламмарион знал, что нужно делать: он порекомендовал провести парапсихологический эксперимент, установить контакт с марсианами. В те времена широко практиковалась подобная «трансцендентальная связь» с «обитателями потустороннего мира», и к ней прибегали даже почтенные ученые мужи, представлявшие различные области знания.

К радости Фламмариона, швейцарский психолог, профессор, доктор Т. Флорной заявил, что установил контакт с марсианами. Он посвятил этому книгу «Des Indes a la planete des Marsiens» («Индии на планете марсиан»), опубликованной в 1899 г. В ней Флорной излагает поразительные ответы, которая давала на его вопросы некая Хелен Смит, введенная в состояние транса. «Жители Марса», якобы вступившие с ней в телепатический контакт, подробно рассказали ей об условиях своей жизни, выдающихся технических достижениях, образцовой структуре общества, гармоничных социальных отношениях, идеальной системе здравоохранения и даже о том, чем они питаются.

Хелен Смит потом нарисовала переданные ей изображения марсианских ландшафтов и в мельчайших деталях описала одежды марсиан, а также флору и фауну их планеты (в том числе и очень странное с точки зрения анатомического строения насекомое, не лишенное определенной красоты). Но самое невероятное заключается в том, что Хелен Смит «воспроизвела» лингвистически совершенный марсианский язык, который, по мнению специалистов, должен был иметь не менее чем тысячелетнюю историю развития! Хелен Смит и все остальные медиумы, в силу их образования, едва ли могли «сочинить» подобную информацию. Откуда же они получили столь поразительные данные?

Последнее, весьма впечатляющее явление марсиан произошло 31 октября 1938 г. в США, когда в эфир вышла радиопостановка Орсона Уэллеса по роману Герберта Уэллса «Война миров». Тысячи людей — больше всего в Нью-Йорке — приняли описание вторжения марсиан за сообщение о реальном событии. Моментально разразилась страшная паника, которая едва не привела к катастрофе.

Мы имеем все основания для того, чтобы заниматься поисками артефактов внеземного разума — здесь, на Земле, и в Солнечной системе. Некоторые находки уже и сегодня представляются мне неопровержимыми доказательствами его существования. Но не упустили ли мы из вида ту чрезвычайно важную информацию, которая, судя по всему, заложена в нас самих?

Видные ученые считают архаичные воспоминания возможными и даже вполне вероятными. Подобное свойство человеческой памяти упоминает Зигмунд Фрейд; К. Г. Юнг говорит о «коллективном бессознательном» как о средстве запоминания всех событий; в основе «филогенетического бессознательного» Станислава Грофа лежат похожие тезисы; как и в основе «нейрогенетической переключающей схемы» Тимоти Лири. В этой связи представляют интерес гипотезы профессора Гарвардского университета Руперта Шелдрэйка. Он говорит о так называемых «морфогенетических полях», которые при определенных обстоятельствах функционируют как принцип упорядочения мировой памяти. В свете вышесказанного возникает ряд вопросов:

1. Не было ли «столетие марсиан» коллективной научной иллюзией, что сознавали наиболее здравомыслящие исследователи?

2. Не являлось ли «столетие марсиан» продуктом всеобщего стремления отыскать «братьев во Вселенной», возникшего вследствие массового самовнушения?

3. Или же «столетие марсиан» было проявлением коллективного воспоминания, пробудившего некое древнее знание (причем Марс играл абсолютно второстепенную роль, поскольку сегодня нам хорошо известно, что это безжизненная планета, а многочисленные каналы — не более чем оптический обман)? Бессознательное знание о внеземном разуме?

Последний вопрос представляется мне наиболее уместным, ибо сложность «знания» о «культуре Марса» едва ли позволит заподозрить в нем плод чистой фантазии. А не подвергнуть ли Homo sapiens основательному курсу психоанализа?