— Ты серьезно? — недоверчиво усмехнулся Перегрин. — не лучше ли оставить Венец там, где он уже пролежал три сотни лет? По-моему, это безопаснее.

— Может, и безопаснее, — согласился сэр Джон. — Только не забывай, что вор, завладевший Печатью, наверняка охотится за ковчегом, в котором, как он полагает, хранятся мистические сокровища тамплиеров. И если Печать для него не просто антикварная вещица, представляющая определенную художественную и историческую ценность — я имею в виду, если он знает истинное назначение Печати, — она поможет ему обнаружить ковчег, поверь мне. Сумеет ли вор добраться до остальных двух реликвий, я не знаю. Но лучше бы вам найти Венец прежде него. Адам, ты обязан успеть раньше. Если вор доберется до ковчега…

— Боже мой, вы правда думаете, что он может просто взять и открыть ковчег? — широко распахнув глаза, воскликнул Перегрин.

— Люди такого склада пойдут на все, чтобы получить вожделенное, парень, — кивнул Маклеод, задумчиво постукивая кончиком пальца по чашке с чаем. — Он просто не способен оценить опасность, которой подвергает себя. Если мы не опередим его, он умрет страшной смертью или сойдет с ума, и одному Богу известно, чем все это кончится.

— Поэтому мы должны быть во всеоружии, — сказал Адам. — Без Венца и Скипетра к ковчегу опасно даже приближаться. Данди сообщил, что Венец дарует своему носителю высшую мудрость и защищает от безумия зла. Может быть — и я очень на это рассчитываю, — Венец откроет, как правильно пользоваться силой Скипетра. Наша задача не только в том, чтобы остановить вора и не дать ему освободить демонов; мы должны быть уверены, что, если он все же опередит нас, мы все равно справимся с Гогом и Магогом, так сказать, загоним джиннов обратно в бутылку. Очевидно, демонов нельзя уничтожить силами Венца, Скипетра и Печати, иначе Соломон сделал бы это. Достаточно будет, если мы сумеем вернуть демонов обратно в узилище и при этом избежим печальной участи стать для них праздничным завтраком.

Обсуждение в библиотеке продлилось еще час, после чего компания разошлась. С трудом поднимаясь по лестнице вслед за Маклеодом и Перегрином, Адам чувствовал, как волнами накатывает усталость, обволакивая с каждым шагом все больше и больше. Он приготовился ко сну, но мысль о мерах предосторожности не покидала его — верный признак того, что работа в эту ночь еще не закончилась. Подсознание послушно обрабатывало полученную информацию, постепенно выстраивая стратегию последующих действий. Едва коснувшись подушки, Адам погрузился в крепкий и глубокий сон.

Некоторое время физическая оболочка Синклера просто плыла без всякой цели по галереям памяти, словно турист, блуждающий среди картин. Одна сцена сменялась другой, пока наконец он не оказался перед величественным полотном в старинной золоченой раме. Бородатый мужчина на царском троне занимал центральное место на этой картине. Адам сразу же узнал в нем царя Соломона. Великий царь Израиля был в свободном струящемся платье из пурпурной материи, расшитом каббалистическими символами. В своем предыдущем сне Адам уже видел его в этом облачении, но теперь на шее Соломона висела Печать на толстой золотой цепи, а длинные седые волосы поддерживала золотая корона в форме шестиконечной звезды. В правой руке он держал Скипетр, излучающий энергию власти. У ног царя Соломона стоял золотой ларец высотой в половину человеческого роста. Крышка ларца была увенчана четырьмя крылатыми фигурами, которые напомнили Адаму пророческие видения Иезекииля и описания Ковчега Завета.

Пока Адам с интересом рассматривал полотно, сама сцена внезапно ожила, расширяясь и вовлекая его в центр событий. Вот он уже стоял перед троном в своем ритуальном сапфирово-синем облачении, склонив голову в знак уважения перед великим царем.

Когда Адам выпрямился, налетел ужасный ветер, а пол под ногами закачался от внезапного громового удара. Царь Соломон мгновенно поднялся с трона и посмотрел вверх. Проследив за его взглядом, Адам увидел, что над балдахином клубятся желтые облака, наполненные вспышками ядовито-зеленого пламени. К его ужасу и смятению, эти облака вдруг превратились в двух огромных человекоподобных существ с извивающимися конечностями в форме щупалец, на концах которых скалились клыкастые пасти. Демоны бросились к царю, намереваясь разорвать его на куски. Они брызгали слюной и выкрикивали проклятия.

Сверкнув темными глазами, Соломон поднял Скипетр и направил его на тварей. Яркая молния воспламенила воздух, испустила лучи и опутала ими демонов, словно сетью. Ошеломленные демоны остановились, ревя от боли и ярости. Не выпуская направленный вверх Скипетр, царь нагнулся и свободной рукой распахнул крышку ларца. Выпрямившись в полный рост, он произнес Повеление и жезлом указал на открытый ковчег. В то же мгновение демоны съежились и бессильно опустились в него. Не обращая внимания на их вопли, царь Соломон с грохотом захлопнул крышку и ткнул в нее Скипетром. Ромб из жидкого золота оказался там, где крышка смыкалась с самим ковчегом. Сняв с шеи цепь, Соломон взял Печать и вдавил ее в расплавленный металл. Перед изумленными глазами Адама появился оттиск Печати. Он был виден очень ясно, точно сотканный из огня — шестиконечная звезда из двух пересекающихся треугольников, окаймленная вязью каббалистических символов. Внезапно звезда разгорелась с еще большей силой. Ослепленный, Адам закрыл лицо руками и отшатнулся. Упав на колени, он услышал, как низкий голос произносит нечто. Слова звенели, будто пророчество:

Ashrei adam matsah chokmah.

Eits chaim hi la'machazikim.

Bah ve tomchehah meooshar…

Придя в сознание, Адам встал с постели и начал искать записную книжку и ручку, оставленные им перед сном на ночном столике. Лунный свет, струящийся сквозь окно, помогал ему ориентироваться в темноте, и его рука двигалась так, словно он парил в том зыбком состоянии между явью и сном, которое очень часто открывает путь к внутренней мудрости. Синклер и не пытался разобрать то, что писала рука, — анализ мог помешать происходящему. Образ царя Соломона оставался перед ним до тех пор, пока энергия в руке не иссякла. Ручка и записная книжка выпали из рук, и сознание Адама вновь погрузилось в царство сна. Он откинулся на подушку, но навязчивые видения золотого ковчега и огненной Печати еще долго преследовали его.

* * *

Печать, казалось, стала еще ярче, когда Анри Жерар, держа реликвию на вытянутых руках, сосредоточил на ней свой взгляд. В нескольких сантиметрах от того места, где он опустился на колени, мягко сиял на квадратном куске черного бархата хрустальный шар в форме кулака. Невзрачная мебель была отодвинута к стенам и накрыта новой белой материей. При свечах Жерар мог вообразить, что работает в настоящем храме. В течение трех дней он постился и готовился к своей опасной затее. Теперь его усилия были вознаграждены.

Словно дикий огонь, радужные лучи затанцевали по четырем стенам комнаты, отражаясь от внутренней области шара. Когда Жерар перевел взгляд в центр магического кристалла, в его глубине начал формироваться смутный образ. Постепенно образ приобретал все более четкие очертания, в которых Жерар различил шестиконечную звезду, оттиснутую в чистом золоте и обвитую вязью древнееврейских букв — зеркальное отражение Печати в его руках. Едва дыша, он собрал всю свою волю, чтобы увеличить зону концентрации. Жерар чувствовал, как энергия покидает его, однако усилия не прошли даром. Перед восхищенным взором грабителя возник большой золотой сундук в форме ковчега, крышка которого была увенчана четырьмя крылатыми золотыми фигурами.