Он наконец поднял глаза, увидел неуверенность на лице Вероники и криво улыбнулся:

— Не понимаете? А всё просто. Цыньянцам в Карне не нравится. Они хотят обратно.

Вера поражённо выдохнула, министр с сарказмом развёл руками:

— Простолюдины стали жить лучше, чем жили в Империи, торговцы и ремесленники вообще всё ещё прут сюда нескончаемым потоком, потому что здесь работать приятнее и вести бизнес выгоднее. Вот только простолюдины ничего не решают, за них решают аристократы. А аристократы хотят жить как раньше, во дворцах с рабами, пользуясь безграничной властью и отвечая только перед императором, да и то лишь для вида. Но просто собрать вещи и вернуться в Империю они не могут, потому как они там никто и власти у них нет. Они собираются забрать с собой немного Карна. Не просто Четыре Провинции, которые и так почти Империя, а весь восток. Правда, верхушка не в курсе, что южные земли ведут свою игру и в Империю не собираются, а хотят создать своё королевство, как было двести лет назад, до того, как их завоевал Карн. А северные графства уже давно хотят стать княжествами, заручившись поддержкой северцев и материальной помощью моей матери. У всех свои планы на то время, которое будет после войны, но когда война только начнётся, они будут действовать сообща, это несомненно. И когда цыньянская армия подойдёт к нашей укреплённой и защищённой границе, наши приграничные графства тихо и мирно откроют ворота, сдаваясь Империи на заранее оговорённых условиях. В первые дни войны цыньянская армия будет захватывать карнские территории со скоростью марширующего пехотинца. И не имеет значения, на каком этапе Карн соберётся с силами и остановит продвижение цыньянских войск — сдавшиеся графства в любом случае останутся в составе Империи. А император не забудет тех, кто ему так помог, они станут правителями или займут высокие должности. — Он усмехнулся, поднял глаза, Вера ощутила озноб от их глубины. — Лично мне император предлагает должность советника по особым делам, миллион золотых сразу и ещё по сто тысяч в год потом… и провинцию Кан, в наследуемые владения. Мою провинцию. Я там вырос.

Он глубоко вдохнул, выпрямился в кресле, размял спину, сардонически усмехнулся и сказал:

— И то, что я сижу здесь, вместо того, чтобы докладывать об этом всём королю, уже делает меня преступником. Я должен сдать правосудию собственную мать и сестёр, а потом явиться на суд и, скорее всего, на казнь. Как бы вы поступили на моём месте?

Он заглянул ей в глаза, Вера почувствовала, как по спине сыпятся холодные мурашки:

— Ничего бы никому не сказала. И попыталась бы как-то нарушить их планы.

— Уже, — высокомерно кивнул министр, Вера непонимающе подняла брови, он тихо рассмеялся и шепнул: — Потому что вы здесь, Вера. У меня, а не у Тонга или у императора. И об этом никто не знает. Восточные провинции могут сколько угодно держать ворота открытыми, цыньянская армия не придёт, пока император не будет уверен, что преимущество на его стороне. Империя богата, её армия многочисленна, но этого мало. Сорок лет назад цыньянцы уже проиграли, имея на своей стороне численное преимущество, потому что у их врагов было лучше налаженное снабжение, превосходящее по мощи оружие и Бешеный Тэдди. Этот сумасшедший Призванный вёл войну по своим правилам, так, как здесь никогда не воевали. А ещё он был знаменем, своеобразным амулетом на удачу, воодушевляющим своих солдат и снижающим боевой дух вражеских. Именно для этого Императору были нужны вы. Но я вас у него забрал, всё пошло не по плану. Это держится в секрете, имперцам не выгодно распространять информацию о том, что они вас потеряли, там делают вид, что всё в порядке, но долго это не продлится. Война откладывается до выяснения обстоятельств, восток об этом пока не знает и изо всех сил пытается привлечь на свою сторону побольше представителей карнской верхушки. Цыньянцы конечно призвали вам замену, но это не полноценный Призванный, это случайный человек. Они попытаются представить его союзникам как Призванного, но получится ли у них, ещё не ясно. На осеннем балу весь мир ждёт большой сюрприз. Если бы не это, я бы годами играл в верю-не верю и с цыньянцами, и с зарвавшимися восточными графствами, это отложило бы войну на неопределённо долгий срок. Но король уже раззвонил о вас, скрывать поздно. Цыньянцы будут тянуть время и выжимать из своего призванного всё, что он сможет дать, параллельно пытаясь выяснить, что я успел выжать из вас. Война перейдёт в холодную стадию и чем это кончится, зависит от того, кто именно сейчас гостит у императора-солнца.

Вера медленно закрыла глаза и так же медленно выдохнула, посмотрела на министра, он саркастично усмехнулся и сказал:

— Ну что, госпожа Вероника, поговорим о вашем парне-музыканте, от которого вы сбежали?

— Спрашивайте, — бессильно кивнула Вера.

— Имя?

— Виталик.

— Возраст?

— Двадцать один. — Она поймала его удивлённый взгляд и криво усмехнулась: — Что?

— Он младше вас?

— Да.

— Почему?

Вера закатила глаза и фыркнула:

— Потому что любовь зла!

«Дзынь.»

Министр поддёрнул рукав и посмотрел на «часы истины» на своём запястье, улыбнулся Вере:

— Отличная штука. Я сегодня благодаря ей узнал много нового о себе и своей семье. Продолжим. Образование?

— Историк.

— Ого, — министр усмехнулся, — и насколько он в этом хорош?

— Настолько плох, что курсовые работы пишу за него я.

Министр медленно улыбнулся, как будто наконец разгадал старую загадку:

— Я понял. Так вы у нас ювелир и горняк, а почему вас призвал Тонг, понятия не имеете. Отлично. Дальше. Что он умеет?

— Писать стихи, — саркастично выдохнула Вера, — играть на гитаре, рояле и нервах. — Она задумалась, пытаясь дополнить список, но больше ничего не находилось. Министр поражённо качнул головой и неверяще спросил:

— Как вы с ним встречались?

— Я его любила, — отвернулась Вера.

«Дзынь»

Она поморщилась:

— Когда-то любила.

«Дзынь»

— Когда-то давно, — нервно процедила Вера, — я верила, что люблю его.

«Дзынь»

Министр криво улыбнулся и посмотрел на часы, иронично пожал плечами:

— Ну, с чёрного до белого — уже прогресс. Как долго вы были вместе?

— Три года.

— Три года?! — выдохнул он, — вы три года ходили на свидания с малолетним музыкантом, которого не любили? И при этом писали для него курсовые?

— Мы не ходили на свидания три года, он у меня жил.

— Он у вас?

— Да, я работала, а он — студент, он у меня жил. — Вера нервно потёрла лицо, — это действительно такая важная информация в деле спасения отечества?

— Да. — Он устроился поудобнее, потом привстал и чуть развернул кресло, чтобы сидеть к Вере лицом. — Позвольте, я уточню. И попытаюсь уложить это в голове. Вы, — он смерил её взглядом, усмехнулся, — выглядя так, как вы выглядите, в течение трёх лет содержали неработающего мужчину, которого даже не любите. Так?