– Он уже приходит в себя, токсин мы вывели, но ваш сын все ещё слаб, – слышу мужской голос сквозь дрёму.

– Полиция уже приходила, но он не мог произнести ни слова. Бредил, называя имя девушки и своего ребёнка. Думаю, они вернутся для дачи показаний, – отвечает ещё один голос. Я чувствую, как шевелю пальцами на руках, сжимаю трубку, которая больно впилась в меня.

– Сейчас как он себя чувствует? – спрашивает мой отец, и я начинаю стонать, жую губы, обгрызаю до крови сухие корки.

– В данный момент стабильно, но он все ещё очень слаб. Огромное количество ботулотоксина оставалось осадком в банке. Он получил огромную порцию яда. То, что было у вас, лёгкая степень, и это, скорее всего, несчастный случай. Но ваш сын вполне мог умереть. И мы очень переживали, когда он приходил в себя и снова погружался во тьму, – слышу шаги, когда ботинки соприкасаются с полом, и начинаю стонать. – Дайте ему обезболивающее, он проснулся. Хоук?

В ответ я мычу, чувствую, как подо мной двигается металлическая кушетка, приподнимая меня в сидячее положение. В глаза светит яркий свет, я корчусь и, наконец, могу контролировать своё тело, рукой слабо отмахиваюсь от фонарика.

– Прекращайте, – мой голос напоминает треск лопнувшего стекла, кашель разрывает горло. – Какого хрена я здесь?

– Вы не помните? – задаёт вопрос высокий худой мужчина в медицинском халате.

– Сумбурно, – перевожу взгляд на моего бледного отца, он сидит рядом, сцепив свои пальцы перед собой. – Где Эмерсон?

– Без понятия, её телефон недоступен. Я приехал с Трентоном, он сейчас в детском отделении в комнате с врачом. Ты помнишь, как я вытаскивал тебя из участка? – я отмахиваюсь от врача, когда он пережимает одну из трубок, при этом мои вены начинают разрываться от ноющей боли.

– Смутно, я хочу воды, и мне надо поехать к Эмерсон, – поворачиваюсь к пожилой медсестре, вытягиваю руку вперёд, она жутко трясётся, разминаю пальцы, сжимая и разжимая их. – Поделишься подробностями?

– Ты позвонил мне со словами, что нужна помощь адвоката, так как ты устроил драку с какой-то дрянью в ресторане. Я понял, что нет необходимости придавать это огласке, и решил проблему самостоятельно, через свои связи. Ты вернулся домой и орал во все горло, пока искал Эмерсон. Когда ничего не вышло, ты порезался о какую-то банку с консервированными фруктами. Мы думали у тебя аллергия, к приезду врачей у тебя случился припадок больше похожий на эпилептический, который мгновенно тебя парализовал. Не представляю, каким образом тебя вытащили врачи, но ты выглядел ужасающе, – отец не знает как себя вести, садится рядом со мной и хлопает по ноге. – И ты не можешь покинуть больницу. Я не могу потерять тебя.

Я смотрю в окно, на улице уже смеркается, тяжёлые тучи закрыли небо, скорее всего погода испортилась и будет с минуты на минуту дождь. Внутри все сжимается от мысли, что я натворил столько, что она точно не захочет меня увидеть.

– Что скажете, доктор? Мой член все ещё на месте? А то по несчастному виду моего отца, кажется, я его лишился, – пытаюсь шутить, силы возвращаются ко мне, но естественно все ещё не могу скакать как макака. – Кстати, какой это этаж?

Врач моргает, переводит взгляд на моего отца, поправляет очки и пытается сдержать улыбку.

– Да ладно вам, не сдох же, – произношу я, теперь самостоятельно держу стакан и пью воду, пусть и притворно, но я хочу показаться им полностью восстановившимся. – Папа, мы уже это проходили, какой здесь бл*дь этаж? – грубо произношу я, моё тело непроизвольно дёргается.

– Двадцать пятый, – произносит растеряно доктор. – Если вы хотите выпрыгнуть, боюсь, разобьётесь насмерть. И вам необходимо лежать под системой, вместо того чтобы геройствовать. В вашей крови пусть сейчас нет яда, но так как организм был отравлен, может отказать ослабленное сердце, понизиться давление все, что угодно. У вас, в конце концов, одно лёгкое. Я отвечаю за вашу жизнь.

– Да мне насрать, – двигаюсь на кровати и на меня надвигается медсестра, – Стой на месте, иначе я воткну в тебя все эти иглы.

Она тут же останавливается, опасаясь, что я произведу свои слова в действия, и не буду кривить душой – это вполне возможно. Белый балахон на завязках неприятно перетягивает спину. Я скидываю ноги с кушетки, оттягиваю ткань, застрявшую в заднице, и встаю. Меня начинает качать, прилив крови в голову, которая тут же начинает кружиться. Я хватаюсь за металлический поручень и усаживаюсь, закрывая глаза.

– Какая-то с*ка хочет нас перетравить, а вы тут сидите и еб*те мой измученный мозг. Я сказал, что мне надо найти Эмерсон. Может она в таком же состоянии, а я обязан слушать, как вы стонете об ответственности.

– А с чего ты взял, что именно она и не хотела нас всех перетравить? – очень медленно я поворачиваюсь к отцу, уничтожаю его взглядом. – Как только она появилась в нашем доме, все мы медленно, но верно попадали в больницу. И заметь, она убежала, как только запахло жаренным. Вспомни, я попал в больницу, когда она находилась рядом.

– Закрой рот, – шиплю я, – Захлопни его нах*й. Именно она спасала твою старую задницу, пока ты не знал куда обратиться и ел отвратное варево этой суки Райли. Вот кого ты должен подозревать. Кто, бл*дь, отвечает за покупки? Эмерсон? – отец встаёт и отходит в другой конец палаты. – Думай, бл*дь, прежде чем говорить о ней. Она нас всех спасает, пока мы летим в эту яму с дерьмом.

Отец ходит из угла в угол, я выдёргиваю из своих вен иглы и болезненно морщусь, как же это с*ка напоминает те дни, когда я кололся, только раньше игла заходила мягко, гладко, без таких отвратительных ощущений.

– Мистер Карпентер, возбудителем вашего отравления является бактерия Clostridium botulinum, которая присутствует в продуктах питания, – врач пытается подойти ко мне ближе, у меня адреналин зашкаливает в крови, указываю на него, чтобы он даже не думал делать шаг. – Патология внезапно развивается после употребления пищи, заражённой палочкой ботулизма, иногда вполне доброкачественной на вид, проявляется параличом через порез. У вас в доме был этот продукт, и вы по очереди травились.

– Полиция будет её допрашивать, так как наш садовник умер по причине ботулизма. Его не смогли спасти, – говорит отец, – Я назвал её имя, и теперь она одна из подозреваемых.

– Ты, бл*дь, больной. Клянусь, как только я встану на ноги, разнесу все что возможно, и ты… Она беременна, у нас будет ребёнок, и ты только что превратил её жизнь в ад.

– Хоук, причина, по которой вы встретились, не случайность, – я начинаю смеяться во все горло, отталкиваю стакан, протянутый медсестрой, она обливается водой и возмущённо выходит из палаты.

– Ты ох*енно прав, дорогой отец, даже не знаешь насколько. Только мышка в клетке не по своей воле, а по моей. Поэтому отзови псов, если они прибудут туда до моего появления, она проронит хоть одну слезинку, ты даже не представляешь, что я сделаю с тобой.

Я встаю и скидываю с себя тряпку на пол, абсолютно голый, едва держась на ногах, двигаюсь к шкафу, где лежат определенно мои вещи, которые я одел для свидания с моей Эмерсон. Устроил своё первое в жизни свидание и обделался перед ней. Что-то надо придумать… Как расчистить это дерьмо, и по новой начать все сначала? Бля*дь, как же я это ненавижу.