В Блэкхоке Шарон Кеннеди, вице-президент по обучению, изо всех сил старалась предотвратить подобный двойной удар, который Боб осознал в Центре занятости. Шарон настоятельно рекомендовала сотрудникам Блэкхока проконсультироваться с руководителями и директорами по персоналу компаний, которые все еще остались в городе, по поводу того, где могут появиться рабочие места. Крошечная, перегруженная команда консультантов колледжа пыталась направить уволенных работников на курсы, которые подготавливают к работе в этих областях.

Однако, самое выдающееся усилие Блэкхока – небольшая программа, которую создали Шарон и сотрудники, на пожертвование в размере $2 миллиона, которое одному из сенаторов Висконсина от Демократической партии США, Хербу Колу, удалось выбить из Конгресса для колледжа. На эти деньги Блэкхок создал CATE – «Карьера и техническое образование» – с конкретной целью собрать дополнительную помощь для небольшой группы безработных. Программа CATE началась зимой 2010 года, в ней участвовало всего 125 студентов. Сначала они проходили тесты, в ходе которых выяснилось, что некоторые были готовы к поступлению в колледж, а другие могли читать, писать или заниматься математикой только на уровне средней школы. Каждой из двух групп было разрешено выбирать программы только в нескольких областях, которые, по мнению Шарон, Боба и других сотрудников, были наиболее перспективными для поиска работы. Безработные, которые были готовы к поступлению в колледж, могли обучаться работе с компьютером или технологиям для работы в клинической лаборатории. Те студенты, кто был не готов, могли учиться на помощников медсестры или сварщиков или некоторым видам бизнеса. Они получают большую поддержку репетиторов и проводят двадцать часов в кампусе каждую неделю.

Программа CATE была дорогой – от $8 000 до $10 000 на одного студента. Тем не менее, несмотря на заботу, чему должны учиться эти студенты, несмотря на интенсивное сопровождение, уделяемое этой небольшой группе уволенных фабричных рабочих, результаты были скромными. Мрачная реальность заключалась в том, что найти работу даже в тех областях, которые Шарон и все, кто создавал CATE, считали наиболее перспективными, студентам Блэкхока, оставшимся без работы, было не легче, чем остальным. Этим летом, после того как Майк стал дипломированным специалистом, работу найдет примерно половина из них – столько же, как и везде.

В эти дни Майк сталкивается с людьми из Lear, которые ездили в Блэкхок. Некоторые все еще ищут работу, а некоторые выполняют работу, далекую от той, что планировали получить. Парень, который изучал компьютерные технологии, упаковывает продукты. Такие дела. Итак, к полудню 1 июня, когда он готовится отправиться в Seneca Foods на первую ночную смену, теснящееся внутри чувство из смеси страха и гордости, превращается в чистую гордость – ощущение, что жизнь пошла по лучшему сценарию.

Да, он будет зарабатывать меньше денег, чем раньше. Но он считает, это часть признания того, что старые времена прошли. Того, что не надо зацикливаться на том, что вы не можете изменить. Что надо быть благодарным за то, что у вас есть. В это новое время то, что видит Майк, охватывая взглядом свою жизнь, – не потеря должности в профсоюзе, а азартная игра в управление кадровыми ресурсами, которая окупилась. У него есть работа. В его сфере. В Джейнсвилле.

Шествие Фестиваля труда начинается в час дня, как и каждый год, вдоль Милуоки-стрит и поворачивает на юг к Мейн-стрит. Сегодня днем, 5 сентября, небо как с открытки, но настроения нет. Когда каскадеры пожарной части New Glarus Fire Department поднимаются по лестнице на улице, пока мимо проезжают классические Chevrolet, бок о бок с парадом марширует ощутимый гнев. Гнев пришел прямиком от протестов прошлой зимой против антипрофсоюзных, сокращающих бюджет, первых недель Скотта Уокера на посту губернатора Висконсина. Гнев игнорирует давнюю, гордую традицию вежливости Джейнсвилла, его добродушную реакцию на невзгоды.

За свои шестьдесят семь лет Тим Каллен никогда не видел ничего подобного. С тех пор, как демократы Сената штата, скрывающиеся в Иллинойсе, вернулись в Мэдисон с поражением, Тим пытается сгладить межпартийные отношения. Он думал, что совершает миротворческий жест, предлагая впредь запретить законодателям бегство из штата. Вместо этого республиканцы высмеяли его идею, а приятели-демократы выставили простаком. В Wisconsin State Journal в Мэдисоне и в Gazette задокументировали усилия Тима в примирении с двумя сенаторами-республиканцами, которые приходили на участки друг к другу в попытке наладить рабочие отношения. «Все это является частью плана доказать кому-то где-то, что двухпартийность в Висконсине не умерла», – пишет Wisconsin State в июле. Тим часто чувствует себя не в своей тарелке, одиноким в вере в силу разжигания толерантного, двухпартийного духа в Мэдисоне. И теперь, в этот прохладный, свежий день, он идет по Милуоки-стрит на параде в родном городе. Тим смотрит на переполненный тротуар на одной стороне улицы, и около двадцати человек приветствуют его, когда он проходит мимо. Тим смотрит на толпу на другой стороне. Парень показывает ему средний палец.

Средний палец? В разгар парада на Фестивале труда? Прямо на Милуоки-стрит, в прекрасном Джейнсвилле?

Тим не может в это поверить. Он не знает, ненавидит его парень за то, что он скрылся в Иллинойсе, или за то, что он слишком умеренный. В любом случае, считает Тим, эти несколько секунд подводят итог всему, что не так в сегодняшней политике Висконсина. Всему, что разрушает вежливость торговой марки Джейнсвилла.

На Тима обрушилась даже не самая худшая часть гнева, который шагает вместе с парадом. Худшее марширует рядом с Полом Райаном. Гнев приходит в виде молодого человека с растрепанными вьющимися темными волосами, в синей толстовке на молнии. Молодой человек, Тодд Стоунер – двадцатипятилетний организатор труда и участник зарождающегося движения «Захватите Уолл-стрит», которое осуждает самый богатый процент населения мира и плачевное состояние, в котором концентрация богатства оставляет всех остальных.

Стоунер начинает достаточно вежливо, подойдя, протягивает руку.

«Конгрессмен Райан», – говорит он.

Пол пожимает руку Стоунеру, прежде чем положить свою обратно на ручку двухместной коляски, удерживая ее, чтобы маленький белокурый шестилетний Сэм, младший из троих детей конгрессмена, смог сесть на одно из двух сидений коляски. «Извините», – говорит Пол, с ног до головы осматривая парня в полосатой рубашке поло Грин-Бей Пэкерс и брюках хаки. Его мобильный телефон пристегнут к поясу, так же, как и тем вечером, более трех лет назад, когда Полу позвонили и сказали, что завод закрывается. «Рад вас видеть. Приношу извинения. Мы как раз сейчас выступаем».

Рядом с Полом вместе с двумя другими детьми, Лизой и Чарли, стоит жена Джанна со светлыми волосами, собранными в хвост. Вокруг них сторонники в ярко-зеленых футболках с надписью «Райан» маленькими белыми буквами спереди и большими белыми буквами сзади.

Стоунер не унимается: «Мне просто нужно задать вам вопрос». «Не сейчас, – повторяет Пол, – потому что мы как раз сейчас выступаем». Он вручает Стоунеру визитную карточку кремового цвета, пока малыш Сэм машет маленьким американским флагом из своей коляски. «Будьте любезны, зайдите на мой сайт», – говорит Пол, но молодой человек, становясь менее терпеливым, перебивает его.