А это значит, что даже если Дафна когда-нибудь наберется отваги и попытается заставить Латама заплатить за прошлое, лучше не сообщать о своих планах Каслфорду.

Вернувшись к себе в комнату, она сама разделась, не обращаясь за помощью к горничной. Она не хотела никого видеть.

Дафна села к туалетному столику и распустила волосы. В зеркале по обеим сторонам ее лица сверкали две звезды, отражая свет свечей. У нее в ушах все еще были бриллианты. Там, в палатке, она совсем забыла снять их и положить в коробочку.

— Прямо сейчас, — сказал Каслфорд.

— Я должен вернуться к себе домой и составить это письмо там, ваша светлость. В силу деликатности вопроса оно требует некоторого обдумывания.

— Немедленно! — Каслфорд показал на письменный стол у себя в спальне.

Доктор Невертон вспыхнул, вид у него сделался недовольным и раздраженным.

Встреча, с самого начала пошла не так. Получив сообщение с требованием приехать как можно быстрее, доктор Невертон помчался к герцогу, прихватив саквояж, полный тонизирующих средств и металлических инструментов. Взбежав вверх по лестнице, он ворвался в покои герцога, на ходу забросав вопросами стоявших в гардеробной лакеев.

— Что случилось? Пулевое ранение на дуэли? Горячка, полученная в результате распутного образа жизни? Или беспробудное пьянство все-таки отразилось на каком-нибудь жизненно важном органе?

Каслфорд слышал все это из своей спальни, где сидел, погрузившись в мрачные раздумья. Его ничуть не радовало предстоящее объяснение с доктором Невертоном. Эта женщина в самом деле зашла слишком далеко, поставив подобное условие в обмен на собственные милости. Дочери и жены пэров никогда не вели себя так дерзко.

Доктор Невертон неохотно вошел в спальню, узнав, что его так срочно вызвали не из-за пулевого ранения и не из-за тяжелой болезни, а услышав, что за обследование от него требуется, вообще впал в замешательство.

Но теперь, когда досадное дело завершилось, Каслфорд не собирался отпускать доктора до тех пор, пока эта проклятая бумага не окажется у него в руках.

— Садитесь. Если вам не хватает слов, я помогу, — приказал он.

Доктор Невертон сел, окинул взглядом разбросанные по столу бумаги, всмотрелся более пристально.

— Вы пишете мемуары, ваша светлость?

Каслфорд собрал бумаги и неаккуратной стопкой сложил их на краю стола.

— Вовсе нет. А почему вы спрашиваете?

— Простите, но я невольно заметил, что на верхней странице описываются прелести некоей ночной бабочки по имени Кэти. Как там сказано, маленькой блондиночки. — Он поднял плутоватые глаза. — Кажется, я ее знаю.

— Знаете?

— О да, если это та самая Кэти. У той, про которую я говорю, есть родинка прямо… здесь. — Невертон показал себе на грудь.

Они обменялись подробностями, пожалуй, даже излишними, пытаясь убедиться, что это одна и та же девица.

— Ваш опыт с Кэти и другими может оказаться весьма полезным, — сказал Каслфорд. — Но сейчас я хочу, чтобы вы написали мне письмо о состоянии моего здоровья. И не нужно никаких приветствий. Необходимо написать в особенности о том состоянии, которое вы обследовали сегодня. Ну, вы понимаете, о чем я.

— Полагаю, вы хотите, чтобы я заверил, что вы находитесь в отменном здравии. Позвольте спросить, сэр, вы собрались жениться? До сих пор мне только один раз довелось написать подобный документ, когда некий джентльмен с весьма обширным… гм… опытом решил вступить в брак. Будущий тесть потребовал от него такую бумагу.

— Нет, я не позволю вам задавать настолько дерзкие вопросы. Думаю, вот как вы должны начать это письмо. Я продиктую. Вы готовы?

Доктор Невертон вздохнул и обмакнул перо в чернила.

— «Пациент, предъявивший вам это письмо с доказательствами»… не упоминайте моего имени, Невертон! Вдруг это письмо случайно попадет в чужие руки? Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что мне пришлось пройти через это… «может похвалиться превосходным здоровьем. Право же, не так часто удается встретить мужчину его возраста, обладающего такой, юношеской силой и жизненной энергией. Можно подумать, что время для него остановилось с тех пор, как он закончил университет. С моей профессиональной точки зрения, слухи касательно его привычек должны быть ошибочными»… не смотрите на меня так, Невертон! Просто пишите, будь оно все проклято… «ибо если хотя бы половина рассказанных про него историй правдива, врач непременно обнаружил бы последствия в его физическом или умственном состоянии, но в действительности таковых не имеется».

— Ваша светлость, право же, не думаю, что мне следует разрешать вам диктовать подобное…

— «Что касается любых случайных отношений плотского характера, которые когда-либо могли быть у этого пациента…»

— Это звучит так, будто их было всего несколько и очень давно, при том, что вы четверть часа назад признались…

— «…то, с моей медицинской точки зрения (а к моим услугам прибегают далее члены королевской семьи), у пациента нет ни единого заболевания из тех, что обычно ассоциируются с подобными отношениями».

Невертон бросил перо.

— Я не могу сказать, что вы ничем не больны. Не могу! Мне кажется, что нет — это да. Я предполагаю, что вы не больны, — это да. Ваши меры предосторожности, если вы, как утверждаете, всегда пользуетесь презервативами, дают основания полагать, что вы здоровы. Но я не могу на все сто процентов быть в этом уверенным. Я не могу таким образом поручиться ни за одного человека, имевшего сексуальные контакты с другим человеком.

— Ну так напишите это так же, как только что высказали мне. Однако пропустите то место, где вы подвергли сомнению мою честь этим вашим «как вы утверждаете», и я великодушно забуду о нем, если вы напишете это письмо очень, очень хорошо. Я дрался на дуэлях из-за меньших оскорблений, как вам хорошо известно, поскольку вы не раз присутствовали при этом вместе с хирургом.

Доктор Невертон побледнел и потрясенно поднял взгляд.

— И, Невертон, я решил, что будет очень славным штрихом, если вы напишете, что и сами посещали заведение, которое я предпочитал, когда мне доводилось вступать в такие случайные связи, и вы бы ни за что туда не заходили, если бы не знали точно, что в этом заведении все здоровы.

— Ваша светлость! Не можете же вы ждать от меня, чтобы я сам обвинил себя ради вашей выгоды, да еще и в письменном виде!

— В таком случае можете сказать это лично, когда мне потребуется ваше свидетельство. Выбор за вами.

Плотно сжав губы, Невертон дописал письмо, подписался, поставил дату и протянул его герцогу. Каслфорд внимательно прочитал его, желая удостоверится, что в нем охвачены все вопросы, причем настолько категорично, насколько требовалось, и отпустил врача. Не испытывая ни малейшей радости, но получив солидную компенсацию, доктор Невертон распрощался.